Тайна силиконовой души. Анна Шахова

хлеб с маслом всегда наворачивала, если не пост. Пирожки с рисом и рыбой. Винегрет. Калистрата не ела, его, по-моему. Все вроде.

      – Мать Нина говорила, что у Калистраты болел сильно желудок и она страдала пониженным давлением. Какие-то лекарства она принимала?

      – Да, принимала препараты железа. Врач говорил, что у сестры гемоглобин на нуле, и таблеточки из такого растения, на «е», что ли…

      – Элеутерококк?

      – Да, точно. И матушка послабляла ей пост. Калистрата ела молочные продукты в постные дни и каждый вечер пила свежую простоквашу, чтоб бактерии какие-то там заселялись. Мы ставим каждое утро заквашивать молоко на особых грибках – к позднему вечеру молоко начинает сбраживаться. Вот такую простоквашу – не меньше стакана – должна была пить Калистрата. Не любила она ее, кстати, но что делать – пила.

      – То есть каждый вечер, перед сном. А в тот вечер пила?

      – Наверное. Банка стоит у отопительной трубы, в комнатке-молочке у коровника. Клава отливала себе стакан.

      – А стакан этот с банкой уже помыт, конечно?

      Елена непонимающе посмотрела на Люшу.

      – Когда моя неделя, я утром прихожу, «сброженную» банку несу на кухню. На ее место ставится другая банка, со свежим молоком. Если простокваша не используется в течение дня, то идет на творог. В пост вся простокваша идет на творог, который замораживается. А стакан… Я ни разу не видела после Калистраты грязного стакана. Конечно, она мыла его за собой.

      – А кто дежурил в коровнике в тот день?

      – Мать Галина всю прошлую неделю там была, и ей послушница Надежда помогала. Еще пара трудниц. Но основная, конечно, Галина. Вообще, коровник – это тяжелое послушание. Его по большей части нам, непостриженным дают. Но мать Галина часто на коровнике, хотя два года как инокиня. Все матушка ее смиряет за что-то.

      – Спасибо, Елена. Простите, что заболтала вас – вон уже на нас косо смотрят.

      – Да нет, это мать Анна – наша «профессорша». Ангельское существо. Иди сюда, сестра Анна! – Елена замахала рукой монахине, которая стояла уже некоторое время в нерешительности на крыльце сестринского корпуса и смущенно смотрела на собеседниц. Мать Анна широкими шагами подошла к Елене с Иулией. Она была крупная, статная, с выразительными чертами лица и густыми седыми волосами, пара прядей которых все норовили вылезти из-под апостольника.

      – Христос воскресе! – поклонилась монахиня Люше.

      – Воистину воскресе! – поклонилась в свою очередь та.

      – Елена, мы с тобой на обрезке кустов сегодня, если помнишь сие обстоятельство, – у Анны был грудной голос и, как видно, свой, особый, выговор.

      – Помню-помню. У нас, кстати, помощница – сестра Иулия. Мать Нина сказала, что она агроном.

      – Что вы! – всплеснула руками Люша. – Я любитель! Просто давно занимаюсь садом и огородом.

      – И каковы успехи данного предприятия? – с широкой, очень красящей ее улыбкой спросила «профессорша».

      – Ну, порой достойные. Овощи в ресторанчик местный поставляю, цветы