Алмазы Цирцеи. Анна Малышева

стала ничего тебе говорить.

      И впервые Елена подумала, что приятельница могла бы пореже разглагольствовать о своей необыкновенной интуиции. «Может, я начинаю наконец осваиваться?»

      Оставшись на шестом этаже, где находился ее пост, одна, женщина занялась делами, перешедшими к ней по наследству от дневной смены. Позвонила в службу ремонта, выясняя, когда приедет мастер чинить лифт, отказавший несколько часов назад? К счастью, сломан был не грузовой, иначе антиквар из 617-го люкса не смог бы уединиться в номере со своим ящиком. Второй пассажирский лифт работал исправно, так что особой проблемы не возникло. В ночное время движение в отеле вообще становилось меньше. Но завтра предполагался большой заезд постояльцев, несколько экскурсионных групп, так что починить лифт было необходимо.

      Она порядком истрепала себе нервы, выясняя по телефону, выехал ли уже мастер, напоминая диспетчеру компании, что лифт находится на гарантии, и грозя штрафными санкциями. Добившись только неопределенных обещаний, она осталась очень недовольна собой. Положив трубку, Елена перевела дух, щурясь в пространство, соображая, что еще можно придумать и кому пожаловаться. В этот миг она боковым зрением отметила некое движение в коридоре.

      Елена взглянула туда, где ей померещился мелькнувший темный силуэт, но коридор был пуст. На стенах, выкрашенных в персиковый цвет, мягко сияли хрустальные плафоны, бросавшие блики на лепнину потолка и толстый серый ковер, застилавший пол. Все двери в номера были закрыты. В конце коридора темнело окно, наполовину прикрытое белой шелковой «маркизой».

      «Показалось», – решила Елена, снова углубляясь в размышления, в надежде найти какой-нибудь рычаг воздействия на службу сервиса. Она по инерции продолжала смотреть в сторону коридора, и ее внимание вдруг привлекла красная табличка на цепочке, висевшая на ручке люкса 617. Табличка слабо раскачивалась. Раз, другой, остановилась. «Ее только что вывесили», – машинально отметила про себя Елена.

      Красная табличка несла на себе требование «Не беспокоить!» на русском и английском языках. Зеленая означала бы просьбу убрать в номере. Значит, постоялец люкса лег отдыхать и позаботился о своей неприкосновенности. Ничего удивительного. Но Елена, раз обжегшись на номере 617, уже не могла относиться к нему спокойно.

      На этаже остановился лифт, двери мягко, бесшумно открылись, в холл вышли мужчина и женщина – громко смеющиеся, явно навеселе. Они подошли к Елене, назвали номер, и та, поискав в столе за стойкой портье, выдала им ключ – магнитную пластиковую карточку, отпиравшую электронный замок. Дверь напротив люкса 617 хлопнула и тут же поглотила возбужденные голоса постояльцев. Елена поймала себя на том, что все еще улыбается дежурной, радушной улыбкой и, согнав ее с лица, принялась названивать по служебному номеру, надеясь найти портье, который вновь беззастенчиво отсутствовал.

      Тот обнаружился на третьем этаже. Горничные позвали его из кафе, где он пил кофе с сослуживцем. Елена, сама не понимая