Время инверсий. Владимир Васильев

– на нажатие кнопки с восьмеркой лифт почему-то не реагировал. Вскоре Швед понял почему: вся площадка верхнего этажа для посторонних была недоступна. Лестница упиралась в монументальную металлическую дверь. Бряцая ключами, Швед по очереди отпер замки, шагнул через порог и сразу почувствовал, что в одной из квартир кто-то есть. И этот кто-то ждет именно его, Шведа.

      Швед нерешительно замер. Что там Рублев ему пророчил? Что первым делом его, желторотого главу Дозора, попытаются отпрессовать Светлые. Как-то слишком уж быстро, елки-палки!

      – Да входи уже! – донеслось из-за приоткрытой двери. – Топчешься, как грешник на сковородке.

      В квартире было практически темно, но едва Швед ступил через порог в прихожую, в одной из комнат вспыхнул свет. Дверь Швед на всякий случай не стал запирать, просто притворил. Сумрак Сумраком, а так как-то спокойнее…

      В комнате на широком диване перед огромной плазменной панелью сидел неопределенного возраста мужчина в серых брюках, серых носках и серой рубашке. Рядом с ним на диване лежал небрежно брошенный серый пиджак, а у входа в комнату Швед заметил пару туфель, для разнообразия черных.

      Человек отложил газету, которую перед этим читал (между прочим, в полной темноте), снял старомодные прямоугольные очки и сунул их в нагрудный карман рубашки. Плазма была выключена и не включалась довольно давно – обычно Швед отчетливо чувствовал нагрев недавно работавших электроприборов. Сейчас он не чувствовал ничего.

      – Здравствуйте, – осторожно поздоровался Швед.

      – Здравствуй, здравствуй, – проворчал Завулон. – Заждался я тебя уже. Проходи, садись, говорить станем.

      «Ну, хоть не Светлые», – подумал Швед, опускаясь в кресло напротив дивана.

      – Меня, я вижу, ты узнал, – сказал Завулон. – Тебя я, в общем, тоже помню. Это ведь ты Ямайца по темечку отоварил?

      – Было дело, – сознался Швед. – Но это случайно вышло. Я растерялся… Ну и саданул. Не думал, что получится.

      – Лайк в свое время говорил мне, что из молодых особые надежды возлагает только на Озхара и на тебя. Что стало с Озхаром, ты знаешь. Поэтому я ничуть не удивлен, что Инквизиция выбрала именно тебя.

      – А я вот удивлен, – мрачно сообщил Швед. – Не по Сеньке шапка, это же очевидно.

      – Почему ты так думаешь? – спросил Завулон с нескрываемым интересом.

      Швед замялся, соображая, как получше объяснить все, что с недавних пор теснилось у него в душе, и наконец решил быть кратким:

      – Я молод и слишком мало знаю.

      – Как Иной? – переспросил Завулон. – Или как человек?

      – И то, и то. – Швед криво усмехнулся. – Все равно что первоклассника назначить директором школы. Смешно же!

      Завулон усмехнулся тоже:

      – Прям так уж и первоклассника! Если продолжать ту же аналогию, ты тянешь не меньше чем на третий класс. Так что не прибедняйся.

      Говорил Завулон вполне серьезно, но Швед все равно поднял на него удивленный взгляд.

      – Вы… издеваетесь? – спросил он растерянно.

      – Ничуть, –