Вой. Анатолий Григорьевич Росич

книгами, ради того, чтобы добыть эту жалкую ученую степень, жертвуя здоровьем, лишая себя возможности дышать свежим воздухом. А именно в движении, в том, чтобы дышать полной грудью, чувствовать в себе первозданную энергию и наслаждаться ею. В тот же день я тихонечко собрался и уехал домой. Потом брат мне говорил, троюродный: «Зачем же ты уехал, мать уже начала за тебя хлопотать»…

      Сергей умолк. Конечно, не упомянул в своем рассказе о той дилемме, которая стояла перед ним давно: что важнее – тело или дух? Не в философском смысле, а на практике – он всегда решал вопрос: чему отдать предпочтение – развитию тела, мышц или развитию интеллекта, духа? Много раз менялись эти приоритеты, но их было всего два. И если сейчас выбор уже не стоял так остро, то это вовсе не означало, что появилась какая-то третья ценность, а означало лишь то, что никаких ценностей уже не было. Он боялся в этом себе ясно признаться, но чувствовал, что третьего ориентира нет, а первые два потеряли актуальность…

      Оксана словно что-то обдумывала, глядя на него посветлевшими от весны (разговор был в апреле), теплыми глазами. Вдруг тихо произнесла:

      – Необычный человек…

      – Что? Как ты сказала?

      – Да нет, ничего… А что было потом?

      – Это уже прогресс: одна девушка меня называла странным человеком. А «необычный» – конечно же, лучше…

      И тут же пожалел, что сказал такое, даже покраснел. Не нужно было говорить, потому что «странный» – вроде как «ненормальный», то есть, как говорят, «с приветом», а «необычный» – надо понимать, редкий, уникальный, даже почти гениальный. Между двумя понятиями – пропасть, такая же, как и между девушками, из уст которых эти слова прозвучали. Странным его называла Люда во время службы в армии, к которой бегал в самоволку, на свидание. Глупенькая в общем, смазливенькая текстильщица. Теперь получилось, что он поставил их почти рядом…

      – И какая же девушка тебя называла странным?

      – Да… Не стоит о ней говорить… – И снова почувствовал, как кровь ударила в лицо, ведь получается, что все же говорят о ней, да и себя он выдал: зачем же связывался с той, которая «не стоит»?..

      – Ладно-ладно, – с шутливым укором мягко сказала Оксана, и тем выручила его. – Так что же было дальше?

      «Какая умная. И чуткая», – мелькнула благодарная мысль.

      – А дальше все пошло по логике. Раз я не захотел учиться и выбрал здоровье, физическую мощь (поднял руки и сжал бицепсы, которые обозначились под рубашкой, она потрогала рукой и сказала: «Ого!»), следовательно, сам бог велел мне идти в армию…

      Конечно, не рассказал, как почти месяц лежал в больнице на обследовании, – врачи решали, нужно ли с таким сердцем призывать на срочную службу. Да так и не смогли однозначно определиться, и если бы он не хотел в армию, то и не забрали бы. Получилось, сам решал. Его спрашивали: «Болит?» и он мог отвечать, что угодно. Сказал: «Ничего не болит» – назло всему миру и себе тоже. Потом, спустя несколько месяцев был момент, когда сильно пожалел