Жизнь, придуманная ею самой. Гала Дали

и замуж вышла.

      Между нами уже не было тех девчоночьи доверительных отношений, мы не сидели за одной партой, а ходить в дом Цветаевых нежеланной гостьей не хотелось. И все же Ася призналась, что ждет от любимого человека ребенка. Сознание предстоящего материнства переполняло ее, сдержаться было трудно.

      Ася – мама?! Такое не могло прийти в голову. Наличие детей я связывала с семьей, но при чем здесь влюбленность? Разве обязательно рожать детей, если ты кого-то любишь, во всяком случае, разве это обязательно делать сразу? Во мне укоренилось убеждение, что любовь – это одно, а дети – нечто совсем иное. Любовь – счастье и воля, а дети – обязанность.

      Но Ася Цветаева была влюблена, беременна и счастлива.

      Она отдалилась окончательно – со своими заботами, планами, здоровьем…

      Вторым жутким изменением в жизни было именно здоровье. Не Асино – мое собственное.

      Первые сомнения возникли внезапно, как-то вдруг.

      – Елена Ивановна Дьяконова… – делая книксен перед большим старым зеркалом, я невесело усмехнулась, – московская барышня. Нет, купчиха, так верней. Провинциальная девица с провинциальной фамилией и отчеством. Да и имя не лучше.

      В зеркале отражалось узкое лицо с близко посаженными темными глазами, длинным прямым носом, обрамленное тонкими и оттого не желавшими выглядеть ухоженно волосами.

      Внешность – просто беда. Глаза словно ввалились, узкие губы, чтобы не показывать не самые красивые на свете зубы, приходилось держать сомкнутыми, это вошло в привычку и привлекательности не добавляло. А еще проклятая бледность – не интересная, аристократическая, а слегка мертвенная, словно я больна. Может, и правда больна?

      Наверное, в тот момент родилось предчувствие возможной беды, краха.

      Ася Цветаева говорила, что мертвенно бледной была их мама, а она болела чахоткой, от которой и умерла.

      Сердце сжалось от страшной мысли: вдруг и у меня чахотка?! Постоянное покашливание, боль в груди, простуды… и эта самая бледность. Кашляя, стала непременно прикладывать платочек к губам – вдруг там кровь? Быстро комкала, чтобы никто не увидел, а потом осторожно разглядывала, отвернувшись. Крови не было, но беспокойство не отпускало. Я чувствовала, что внутри что-то не так, что-то черное.

      А потом появилась и кровь на платочке. Немного, едва заметно, но это уже приговор.

      Кашель, температура, легкая лихорадка, бледность и потеря сил…

      Бесконечные врачи и диагноз: чахотка. Не скоротечная, есть надежда…

      Я понимала такое по рассказам Цветаевых, у их мамы была вялотекущая чахотка, которую та лечила несколько лет в санаториях в Альпах, а потом вялотекущая стала быстрой и также быстро свела женщину в могилу.

      Третья моя жизнь началась в Клаваделе.

      Третья жизнь – Клавадель и Жежен

      Клавадель…

      Счастье и горе.

      Нет, сначала горе, а потом счастье.

      Великолепная природа, горный воздух, которым невозможно надышаться, и болезнь.

      Снаружи