Две Дианы. Александр Дюма

подошла, положила вам руку на лоб, позвала вас, и вы очнулись. Вам легче?

      – Да, ваше величество. Да благословит вас небо за вашу доброту! Теперь я припоминаю: сильная боль стиснула мне вдруг виски, точно железными обручами, пол провалился, и я упал, касаясь стены, и соскользнул вниз, по этой обшивке стены. Но отчего мне так стало больно? Ах да, теперь вспоминаю, все вспоминаю… О боже мой, боже, я все вспомнил!

      – Вы чем-то подавлены, да? – спросила Мария. – Обопритесь на мою руку, я сильная! Я позову людей, и они вас проводят до дома.

      – Благодарствуйте, ваше величество, – сказал Габриэль, призвав на помощь все свое мужество. – Я чувствую себя настолько крепким, что смогу один дойти домой. Видите, я шагаю достаточно твердо. Это не умаляет моей признательности, и я до гроба не забуду вашей трогательной доброты. Вы явились мне ангелом-утешителем, когда решалась моя судьба.

      – О боже! То, что я сделала, так естественно! Я помогла бы каждому страждущему, как же мне было не помочь вам, преданному другу моего дяди, герцога де Гиза? Не благодарите меня за такую безделицу.

      – Эта безделица, ваше величество, спасла меня в минуту отчаяния. Вы не позволяете вас благодарить, но я буду помнить это всю жизнь. Прощайте.

      – Прощайте, господин д’Эксмес. Полечитесь, постарайтесь утешиться.

      Она протянула ему руку, и Габриэль почтительно поцеловал ее.

      Затем она пошла в одну сторону, он – в другую.

      Очутившись за воротами Лувра, он пошел по Гревской площади и через полчаса добрался до улицы Садов Святого Павла.

      Алоиза в тревоге поджидала его.

      – Ну что? – спросила она.

      Габриэль преодолел приступ слабости, от которого у него потемнело в глазах, и прохрипел:

      – Я ничего не знаю, Алоиза. Все хранят молчание… И женщины эти, и мое сердце… О боже мой! Боже мой!

      – Мужайтесь, монсеньор!

      – Мужество у меня есть, слава богу. Я умру, – проговорил Габриэль и опять упал навзничь на паркет, потеряв сознание.

      XVII. Гороскоп

      [29]

      – Больной выживет, госпожа Алоиза. Опасность была велика, выздоровление будет протекать медленно. Все эти кровопускания ослабили молодого человека, но он выживет, не сомневайтесь в этом…

      Врач, говоривший это, был рослый мужчина с выпуклым лбом и глубоко сидящими проницательными глазами. Люди звали его метр Нотрдам. Свои ученые сочинения он подписывал «Нострадамус». На вид ему было лет пятьдесят, не больше.

      – О боже! Но поглядите же на него, мессир! – причитала Алоиза. – С вечера седьмого июня он так и лежит, а сегодня у нас второе июля, и за все это время он не произнес ни слова, даже не узнал меня… Он словно мертвец… Возьмешь его за руку, а он и не чувствует…

      – Тем лучше, госпожа Алоиза. Пусть он как можно позже вернется к сознанию. Если он сможет пролежать в подобном беспамятстве еще месяц, то будет спасен окончательно.

      – Спасен! – повторила Алоиза, подняв к небу глаза, точно благодаря бога.

      – Спасенным можно его

29

Гороскоп – таблица расположения звезд и планет в момент рождения человека, которую составляли астрологи для предсказания его судьбы; так же называют и самое предсказание.