Две Дианы. Александр Дюма

здравствует король! – воскликнули члены Совета в один голос и разошлись.

      XII. Мошенник вдвойне

      Озабоченный коннетабль возвращался от короля. Мэтр Арно дю Тиль вышел ему навстречу и тихо окликнул его:

      – Монсеньор, одно слово…

      – Что такое? – вырвалось у коннетабля. – Ах, это вы, Арно? Что вам от меня нужно? Сегодня я совершенно не расположен к беседе…

      – Да, я понимаю, – сказал Арно, – монсеньор огорчен оборотом дела со свадьбой госпожи Дианы и господина Франциска.

      – Как ты успел уже проведать об этом, мошенник? Но, в сущности, плевать мне на то, что об этом знают. Ветер благоприятствует дождю и Гизам, вот это несомненно.

      – А завтра ветер подует в сторону вёдра и Монморанси, – осклабился шпион, – и если сегодня король против этого брака, то завтра он может переменить решение. Пожалуй, дело сейчас не в короле. На нашем пути вырастает новое значительное препятствие, монсеньор.

      – Откуда же ждать препятствия более значительного, чем немилость или хотя бы только холодность короля?

      – Со стороны герцогини Ангулемской, например, – ответил Арно.

      – Что-то ты учуял, ищейка? – подошел к нему явно заинтересованный коннетабль.

      – А на что же иное, по-вашему, ушли у меня минувшие две недели, монсеньор?

      – Да, о тебе давненько не было слышно.

      – Ну, вот видите! – подхватил гордо Арно. – А вы-то меня упрекали, что я слишком часто попадаю в донесения полицейских дозоров. Кажется, последние две недели я работал осмотрительно и бесшумно.

      – Это верно, – подтвердил коннетабль, – и я немало удивлялся, что мне не приходится выручать тебя из узилищ, каналья. Ты ведь если не играешь, то пьянствуешь или если не дерешься, то развратничаешь.

      – Но истинным героем последних двух недель был не я, монсеньор, а некий оруженосец нового капитана гвардии виконта д’Эксмеса по имени Мартен-Герр.

      – Да, да, припоминаю, Мартен-Герр заменил Арно дю Тиля в рапортах, которые мне представляют каждый вечер.

      – Кого недавно подобрал мертвецки пьяным дозор? – спросил Арно.

      – Мартен-Герра.

      – Кто подрался из-за шулерских игральных костей и пырнул шпагой самого красивого из жандармов французского короля?

      – Опять же Мартен-Герр.

      – Наконец, кого вчера накрыли на попытке похитить жену слесаря, мэтра Горжю?

      – Все того же Мартен-Герра. Этот негодяй так и просится на виселицу. Должно быть, не большего стоит и его хозяин, виконт д’Эксмес, за которым я поручил тебе наблюдать; он вечно выгораживает и защищает своего оруженосца, уверяя, что нет человека более смирного и добропорядочного.

      – То же самое вы, по доброте душевной, не раз говорили и обо мне, монсеньор. Мартен-Герр думает, что он одержим дьяволом. В действительности же он одержим мною.

      – Как? Что это значит? Не сатана ли ты? – в ужасе вскричал коннетабль, крестясь. Ведь он был невежествен, как рыба, и суеверен, как монах.

      Мэтр