не больше двух метров дубы, окружали площадку, покрытую разного цвета пионами. Верхушки дубов были согнуты и связаны вместе, и получалось что-то вроде живого шалаша. После «проводов», один умирал, а это далеко не всегда был тот, кто собирался умереть, вот, что интригует. Останки умершего кремировались на площадке пионов, на которой разводили костер. Провожатым мог быть любой по желанию человек одного пола с умирающим и без большой разницы в возрасте, так в пределах десяти – 15 лет. Мне известно, что каждый пятый человек умирал вместо умирающего, ибо умирающий забирал его душу, следовательно, и жизненную силу. Если умирающий страдал неизлечимой болезнью, то быстро поправлялся. Если умирал от ран, то раны быстро заживали. А «провожающий» умирал здоровым. В провожатые была очередь. Не за блага земные, и не за славу. Скорее, ради самоиспытания и самопознания. Он, победивший смерть, становился избранным и дальше мог жить так, как душа захочет: богатство, женщины, всевозможные почести. Все это легко начинало ему даваться. Он мог горы своротить и Океан переплыть! А, если побеждал умирающий, к нему начинали относиться, как к святому. Он легко давал советы на все случаи жизни и никогда не ошибался. …На все, кроме здоровья! О «проводах умирающих» писали многие, в основном, романисты, в роду у кого, якобы, были кельты. Я собирал информацию у известных кельтских авторов. Именно, кельтских, ибо кельты, как наши цыгане и трансильванцы – народ, скажем так, не высказанный. Множественные, самые противоречивые сказки, байки, легенды и т.п., указывает на далеко не полную, а, скорее, невозможную, вербализацию – духовности (здесь, это понятие уместно) кельтов, цыган и кого-нибудь из трансильванцев… Что, к примеру, мы знаем о графе Дракуле? Это интересно! Наяву был Влад III Цепеш (Дракула) – господарь Валахии (XV век). Но, мы узнали о нем от кельтского (sic!) писателя Брэма Стокера, впервые опубликовавший свой роман в 1897 году…
– Кирилл! Я думаю, что ты не случайно все это мне рассказал. И, знаешь, какая мелькнула у меня сейчас мысль – что я твоя Мэри Шелли! Только Байрон, когда написал для Мэри «Франкенштейна» был в нее влюблен на столько, что, по сути дела, довел до самоубийства Перси Шелли – своего единственного друга! Думаю, что эту историю ты знаешь?..
– Знаю, конечно, изучал ее по оставшимся рукописям разных авторов, близких лорду. Но, все же интересно услышать ее от тебя!
– Байрон как-то гулял в одиночестве по берегу Женевского Озера и увидел не земной красоты юную леди. Он мгновенно в нее влюбился. И она влюбилась в него также сразу, еще не зная, что он друг ее мужа, Перси Шелли. Начался медовый месяц. Это было откровенная и не скрываемая L’amour aux trousses8. При чем, много свидетельств и о том, что Байрон и Шелли находились в гомосексуальной связи. Перси был красавиц по всем параметрам. А, Байрон красив был только лицом, имея маленькое, изувеченное рождением и нечеловеческими тренировками в борьбе с врожденными недостатками. Мэри вскоре забеременела, но от мужа держала это в тайне.
