Город Изумрудова. Мужские поиски жизненных смыслов. Дмитрий Аверков

      © Дмитрий Аверков, 2017

      ISBN 978-5-4485-8078-9

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      ЧАСТЬ I. СНАРУЖИ

      Очарование страхом

      Практически полная апатия ко всему происходящему в окружающей реальности вот уже несколько дней сковывала его мозг. А может даже и недель. Или месяцев. Или лет. Во временном пространстве человек начисто лишен умения четко прорисовывать отрезки, а уж тем более устанавливать какие бы то ни было рамки. По крайней мере Изумрудов был в этом твердо убежден. Да и сколько он уже жил на одних лишь рефлексах и автоматическом выполнении минимума действий, требующихся для его существования, ему было совсем неважно. Полузастывшим рассудком он, несколько напрягшись, конечно же, мог припомнить те состояния, когда его естество охватывали, скручивали и корежили всевозможные чувства и ощущения. Хотя такие слепки памяти уже настолько глубоко провалились в сознании, что стали подобны отпечаткам пальцев: вроде бы и индивидуально-неповторимые, и всегда при тебе неизменным отличительным признаком, но каких-либо приятных эмоций – да и вообще эмоций любых – они вызвать уже были не в силах. Есть и есть, как бесполезная отметина.

      Неудачи, когда они идут чередой, обычно огрубляют и озлобляют человека, а в случае с Изумрудовым результатом стала апатия. В нашем герое до апатичного провала четко просматривался типичный портрет среднестатистического обывателя, но интерпретировать его следовало бы иначе. Сутулость – да. Однако не от офисно-компьютерных просидок, а признак того, что жизнь у Изумрудова была, по его мнению, не сахар – вся такая холодная с ветром и другими неприятностями, а значит, ему постоянно зябко и он вынужден скукоживаться, сгибаться, чтобы хоть как-то согреться. Плоскостопие – явный признак того, что человек изначально неуверенно ощущает свое присутствие в данной действительности, и его физическое тело желает как можно большей плоскостью цепляться за землю и иметь максимальное количество точек соприкосновения с опорой. Блуждающий взгляд – это взгляд надежды, подсознательное стремление не пропустить-увидеть какую-либо мелькнувшую возможность изменить свою судьбу. Подергивание окологлазной плоти – не просто нервный тик, а пульсирующий запрос в безмерное пространство, неистово орущий: «Я здесь! Заметьте меня! Мне нужна помощь!» – точь-в-точь как сигнал «SOS». Человек же очень часто бывает слаб духом, если не постоянно, и стремится всеми правдами и неправдами заполучить помощь извне. Суетливая походка – от страха опоздать куда-нибудь, где будут раздавать халявные пряники и конфеты, а чрезмерная жестикуляция – исходя из соображений конкуренции, тренировка для того, чтобы всегда быть готовым усердно доказывать: «А я занимал!!!» – и пропихиваться, ловко шуруя локтями, к месту раздачи «бесплатных слонов». Ну и так далее…

      «Господи, это и впрямь у меня такое плачевное состояние или просто я так думаю?» – озадачился Изумрудов и попытался сконцентрировано заглянуть в себя. Шаги стали сбивчивыми, немного захромала левая нога. Процесс концентрации, как-то неправильно оформленный заторможенным сознанием, критически клокоча, рвался наружу. Внимание Изумрудова всецело сфокусировалось на мелких вжато-подушечных и тонко-когтистых следах на рыхлом податливом снегу. Вполне очевидно, что незадолго до появления Изумрудова здешний нелюдимый и рассеченный леденящим ветром мир вынудил маленькую жалкую дворняжку нырнуть в темноту неуютного, но тихого подземного перехода. Человек машинально спустился по скользким ступеням параллельно дорожке испуганных собачьих следов, но тут же замер у разверзшегося мрачного зева подземелья.

      «Что это?!» – необъяснимый страх мелкими жгучими чешуйками облеплял все тело Изумрудова от щиколоток до самой макушки, ноги вросли в землю телеграфными столбами. Вгрызаясь все глубже и глубже, новоявленный страх словно побуждал одеревеневшую плоть и сознание Изумрудова к жизни. Новой, пугающей и зовущей прямо из этого входа в зияющую бездну тьмы. Туда… и только туда тянуло, тащило это новорожденное чувство. Но как реагировать – человек не понимал и потому подчинился интуитивному позыву сделать шаг вперед. Затем другой. И еще, и еще…

      Это был один из редко пользуемых запустевше-мрачных переходов. Зачем такие появляются в городах – сложно понять. Возможно, их обустраивали с благими намерениями, но пешеходы в основной своей массе стремятся, даже рискуя жизнью, перебежать на противоположную сторону улицы по оживленной дороге, чем лишний раз спускаться в подобную городскую преисподнюю. Изумрудов подумал, что, наверное, такие ощущения испытывают диггеры, отправляясь в неизвестность. Что там ждет? Что там есть? А может быть, кто?

      Под ногами хлюпали звонкие лужи, а с невидимого потолка падали тяжелые капли. И эти вполне обыденные звуки здесь, в подземелье, превращались в гулкие, усиленные и растиражированные эхом, пугающие и убедительные признаки присутствия сверхъестественного. Всполохи мерцающих полусгоревших ламп выхватывали из темноты причудливые элементы мозаики, которая сейчас утратила всякую показную эстетическую привлекательность и проявила всю свою истинную мистическую