Путь феникса. Вадим Проскурин

произошло очень быстро. Орк сделал неуловимое движение рукой, в воздухе что-то промелькнуло, Топорище Пополам рванул лошадь вперед, взмахнул топором…

      – Отставить! – заорал Питер во всю глотку. – Проводник мне нужен живым!

      Топор опустился, проводник сдавленно охнул и выпал из седла. Питер с удивлением обнаружил, что держит перед собой бластер, уже снятый с предохранителя и направленный туда, где только что находилась голова полукровки, а теперь находится широкая спина Топорища Пополам. Хорошо, что на спусковую кнопку не успел нажать. Отец Иеремия, когда проводил инструктаж, особенно подчеркивал, что на короткой дистанции бластер опаснее для стрелка, чем для противника.

      Питер опустил бластер и спросил:

      – Дерево, ты оглохло?

      Его голос звучал спокойно и рассудительно, так мог бы говорить Смерть, если бы он был не достоверно определенным мифическим персонажем, а реальным богом.

      Топорище Пополам обернулся и быстро сказал:

      – Никак нет, повелитель. Обухом в грудину, осмелюсь доложить, отец высокорожденных.

      Лошадь, на которой только что сидел орк – проводник, опустила голову и стала пастись, показывая всем своим видом, что внутренние разборки человекообразных ее не интересуют. Питер увидел, что проводник лежит на боку и корчится, но крови на нем нет. Похоже, Топорище Пополам сказал правду.

      – Хорошее дерево, – сказал Питер.

      Обернулся, увидел Шона и вздрогнул. Правая щека рыцаря была взрезана до кости, лицо, руки и куртка были густо залиты кровью. Хайрам держал в руках индивидуальный перевязочный пакет и никак не мог решить, как его приладить к голове раненого, с какой стороны начать накладывать повязку.

      – Дерево, помоги ему! – приказал Питер.

      Спрыгнул с лошади, подошел к лежащему полукровке, обнажил меч. Полукровка перестал дергаться, сделал вид, что потерял сознание. Питер отступил на шаг и стал говорить:

      – Слушай внимательно, как тебя там… Суслик. Если хочешь жить дальше, ты ответишь на кое – какие вопросы. Не ответишь – будешь умирать долго и мучительно.

      Орк открыл глаза и сказал:

      – Мне все равно, как умирать. Смерть – лишь мгновение, а посмертия я не боюсь. Никс знает правду.

      Он говорил легко и свободно, совсем не так, как раньше, когда изображал тупую жабу. Как настоящий человек. Да он и есть настоящий человек, понял вдруг Питер. Вряд ли в его жилах течет больше одной четверти орочьей крови.

      – Зачем ты метнул нож в Шона? – спросил Питер.

      Питер не рассчитывал получить ответ, но полукровка спокойно сказал:

      – Он убил мою жену.

      – Жену, – повторил Питер и хихикнул. – Распустились вы тут в Оркланде… Погоди! Та танцовщица – ты с ней жил? У вас есть дети?

      – Детей у нас нет, – сказал полукровка. – Шелковая Лоза была бесплодна.

      – Жаль, – сказал Питер. – Значит, так, Суслик, слушай меня внимательно. И ты, дерево, тоже слушай, в свидетели тебя призываю, пока рыцари заняты. Я, дьякон Питер Пейн, клянусь именем Альберта