Подари мне надежду. Светлана Соловьева

об этом, не надо!

      – Нет, ты мне ответь, я теперь хочу знать!

      Слава, покосившись на мужчину, молчал. Мужчина постучал по карману, проверяя наличие спичек, и ушёл в тамбур. Проводив его взглядом, Слава ответил:

      – Лето было – жара. Поздно, не успели. Да и крови я много потерял.

      – При чём здесь жара?

      – Если бы была зима, можно было бы попробовать оторванную руку сохранить в снегу – заморозить. Нервные окончания замерзают, но остаются живыми, а так.

      – Что потом было?

      Слава, поглядывая на неё и не зная как себя вести в данной ситуации, спросил:

      – Зой, может не нужно больше?

      Она вытерла глаза и твёрдо ответила:

      – Нет, рассказывай!

      Вздохнув и с тревогой поглядывая на девушку, Слава не уверенно продолжал говорить:

      – Потом я долго лежал в больнице, много начальства приходило ко мне с завода. Это ж непроизводственная травма, хорошо хоть больничный лист оплатили. Я ж в обед по собственной инициативе, не обращая внимания на все предупредительные щиты, полез туда. Из больницы вышел, меня на проходную определили работать, но я не смог. Все, особенно девчонки, идут мимо улыбаются, глазки строят, а как увидят руку, сморщатся и отворачиваются, будто я прокажённый. В общем, решил я уволиться и уехать. Рванул в Москву.

      Слава замолчал, печально глядя в окно на быстро мелькающий лес. Наблюдая за грустно смотрящим вдаль и ничего там не видящим Славой, немного подождав, Зоя спросила:

      – И как Москва?

      – Да никак! Помыкался полгода, ничего не нашёл, деньги заканчивались, вот и поехал куда глаза глядят.

      Слава замолчал, продолжая смотреть в окно. Зоя посидела немного молча, не радостно наблюдая за ним и сказала:

      – Вот, Слава, ты говоришь, что жалеть тебя не надо, а я не могу, мне жалко! Так жалко, что хоть плачь!

      Он растерянно взглянул на неё. Зоя вытерла наполнившиеся слезами глаза и, навалившись вперёд на стол, глядя ему прямо в лицо, не мигая сказала:

      – Не могу я так! Мне жалко тебя, очень! Хочется прижать к себе, посочувствовать, пожалеть.

      Она замолчала, но видя удивлённый взгляд, тронутого её словами Славы, опустить глаза и добавила:

      – Как брата!

      Он, улыбнувшись, медленно, нараспев сказал:

      – А-а!

      Поняв смысл её слов и, видя, как она застеснялась, он молчал и улыбался. Зоя не обращая внимания на его улыбку, спросила:

      – Почему ты не поехал домой к родителям?

      Посерьёзнев Слава ответил:

      – Нет у меня никого!

      Зоя растерявшись, часто заморгав, спросила:

      – Как это?

      Он отвернулся и, не отрывая взгляда от пейзажа за окном, спокойно, как-то отрешённо, ответил:

      – Детдомовский я!

      Зоя от сочувствия и сострадания даже сморщилась. Грустно глядя на него, в