Голоса Памано. Жауме Кабре

были подлинниками. Возле камина – то ли секретер, то ли комод, весь заставленный фотографиями в рамках. Над камином – портрет молодой, поразительно красивой женщины, руки которой, словно крылья лесной голубки, таили в себе трепетное желание взлететь, но вместо этого нежно держали раскрытую книгу. По взгляду, по глазам Тина поняла, что это портрет сидевшей перед ней сеньоры.

      Молчаливая служанка принесла чай и принялась расставлять чашки. Пока она не вышла из комнаты, сеньора Элизенда хранила молчание. Потом бросила, словно продолжая давно начатую беседу:

      – Так что это за вопросы по поводу какой-то там книги?

      Тина вынула из портфеля одну из тетрадей Ориола и наугад раскрыла ее:

      – Это не совсем книга, скорее тетрадь. Вернее, несколько тетрадей. Мне бы хотелось, чтобы вы на них взглянули. – Она протянула тетрадь, но тут же, смутившись, отдернула руку. – Простите.

      – О чем идет речь?

      – Вы ведь были знакомы с Ориолом Фонтельесом, не так ли?

      В комнате повисла густая, тяжелая, мрачная тишина. Тина почувствовала неловкость и посмотрела по сторонам, словно ожидая, что сейчас кто-то сюда войдет; потом закрыла тетрадь.

      – Разумеется, я с ним знакома, – сказала дама. Тина заметила, что, несмотря на то что дама слишком худа и восемьдесят пять лет ее явно непростой жизни оставили неизгладимый след на ее лице, в ее чертах все еще угадываются остатки прежней красоты, никак не желающей покинуть ее.

      – Я ищу его дочь. И жену, если она еще жива.

      Сеньора сделала паузу, короткую, очень короткую, однако Тина ее заметила.

      – С какой целью? – спросила она наконец.

      У нее даже тембр голоса изменился. Тина молча вернула тетрадь обратно в портфель.

      – Понимаете… Я готовлю книгу и альбом с фотографиями Пальярса и… – Сеньора повернулась на голос, и Тине показалось, что ее мертвый взгляд, такой же пронзительный, как у Арнау, проникает в самую глубину ее существа.

      Она с трудом продолжила:

      – И… и мне хотелось бы включить туда фотографии дома Грават.

      – А зачем вы хотите поговорить с дочерью сеньора Фонтельеса?

      – Ну… понимаете… я нашла несколько писем и…

      – Ориола? – Несколько секунд, чтобы взять себя в руки. – Сеньора Фонтельеса?

      Молчание. Обе женщины напряглись. Уже много лет сеньора Элизенда не чувствовала себя такой обескураженной.

      – Где вы их обнаружили?

      – Так вы скажете мне, где я могу найти дочь Фонтельеса, или нет?

      Сеньора Элизенда поднялась, опираясь на трость. Она привыкла повелевать с семи лет, когда ее мать в одночасье исчезла из дома. В семнадцать лет, когда отец организовал для нее первый взрослый праздник, на который в Торену приехала группа политиков и финансистов, никогда прежде не бывавших в далеких горных селениях, где можно испачкать ботинки, она поняла, что ее ум и ее красота убийственно действуют на мужчин и могут ей весьма пригодиться. С тех пор она