Две дамы на гвинейской диете. Наталья Александрова

на амплуа травести, в основном пионеров играла!

      Она встала в третью позицию и тонким голосом запела:

      – Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры дети рабочих…

      Исполнив первый куплет, старая актриса замолчала, оглянувшись на зал ресторана, и вполголоса добавила:

      – Шеф ругается, когда я пою. Говорит, у некоторых посетителей мой репертуар вызывает неприятные эмоции…

      – Не волнуйтесь, у нас не вызывает, – успокоила ее Надежда. – А скажите, вчера вы тоже здесь работали?

      – А как же! Каждый день, как положено, нахожусь на трудовом посту… – и она пропела:

      – Завтра будет лучше чем вчера… лучше чем вчера, лучше чем вчера…

      – Целиком с вами согласна! – подхватила Надежда. – Но я, вообще-то, о другом! Вы вчера здесь не заметили такого симпатичного мужчину..

      – Милая, – не дала уборщица закончить фразу, – в моем возрасте все мужчины моложе семидесяти кажутся удивительно симпатичными!

      Она ловко крутанулась вокруг швабры и запела звонким голоском:

      – Раз иголка, два иголка – будет елочка! Раз дощечка, два дощечка – будет лесенка! Раз словечко, два словечко – будет песенка!

      – Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам… – подпела Алка, но Надежда вовремя наступила ей на ногу.

      Алка опомнилась и замолчала, а Надежда продолжала свое:

      –., такого полноватого, невысокого, с густыми черными волосами и пышными усами…

      – С усами? – переспросила травести. – Вроде как был такой… у него еще телефон с такой хорошей музыкой…

      – С какой? – ухватилась Надежда. – Не помните?

      – Как же… а, вспомнила! – и бодрая старушка снова запела пионерским голосом:

      – Эх, хорошо в стране советской жить, эх, хорошо страной любимым быть, эх, хорошо стране полезным быть, красный галстук с гордостью носить…

      Надежда с Аллой переглянулись. Эта самая мелодия была записана на Люськином мобильнике! Надежда еще вчера повеселилась, а Люська не моргнув глазом, заявил, что скучает по своему пионерскому детству.

      В глубине коридора приоткрылась дверь, из нее выглянула совершенно лысая голова, и недовольный мужской голос произнес:

      – Мишугина, опять за старое взялась? Опять пионерские песни поешь? Я же тебя, кажется, предупреждал…

      – Лев Яковлевич, последний раз! – травести сложила ручки на груди. – Честное пионерское, это не повторится!

      – Ну, смотри у меня, Мишугина! – голова спряталась и дверь закрылась.

      – Вот видите, – травести тяжело вздохнула, не ценит начальство мое стремление нести искусство в массы. Или моя тематика их не устраивает! Придется, видимо, разучивать на старости лет песни из репертуара Филиппа Киркорова..

      Надежда прервала словоохотливую травести, пока та не запела «Банька моя, я твой тазик»:

      – Значит, ему позвонили по телефону?

      – Кому? – удивленно переспросила уборщица.

      Судя по всему, она погрузилась в воспоминания о своем славном театральном