Петр Первый: благо или зло для России?. Евгений Анисимов

по лесам, отвергая «никонианскую веру» и принявшую ее государственную власть. Запылали «гари» – если так можно сказать, автоаутодафе, в которых гибли десятки, сотни православных людей.

      Немыслимо было раньше представить, чтобы северную святыню – Соловецкий монастырь – шесть лет осаждали не иноземные враги, а российские войска. И расправа с непокорными монахами – защитниками твердыни «истинной веры» – была жестокой, будто со злейшими врагами. Известно, что правительственные войска после взятия Соловков повесили на священных стенах монастыря пятьсот монахов. В некогда единой православной стране возникло то, что принято называть двоемыслием: в соборе, при царе и патриархе отбивали поклоны и крестились как положено – троеперстием, а дома, в домовой церкви, стряхнув казенную «нечисть», умильно молились на старинные образа и руку складывали в двоеперстие. Когда знаменитая боярыня Морозова заупрямилась идти в церковь и креститься «кукишем», в наказание у нее отобрали еще несколько вотчин. Потом она согласилась, послушав приехавшего ее убеждать окольничего Ртищева: «Сестрица, потешь царя и перекрестися тремя перстами, а втайне как хочешь, так и твори. И тогда отдаст царь холопей и вотчины твоя». Ртищев знал, что говорил: почти всегда так жила Россия. Вспомним бессмертное пушкинское, в «Капитанской дочке»: «Не упрямься! Что тебе стоит? Плюнь да поцелуй у злод… (тьфу!) Поцелуй у него ручку». Было от чего рухнуть устоям прежней чистой веры и православной, от дедов морали!

      Образованность и книжная культура пребывали в плачевном состоянии. Ничтожны были тиражи книг (в большинстве священных и отчасти учебных), слишком мало было грамотных людей. Греческие патриархи и священники, часто приходившие на Русь, поражались невежеству русского духовенства, почти или совсем неграмотному, неспособному произнести более-менее связную проповедь. В стране практически отсутствовали инженеры, ученые, вообще образованные люди. Единственными носителями учености оказывались прибывавшие из Киево-Могилянской академии монахи польского и украинского происхождения, остававшиеся чужаками в русской православной среде. Сколь низок был авторитет Русской православной церкви, видно по событиям 1682 года, когда патриарх Иоаким подвергся глумлению и издевательствам во время Стрелецкого бунта и после него. Немыслимое для прежних времен событие – бесцеремонный обыск, который учинили мятежные стрельцы в кремлевских патриарших палатах в поисках прятавшихся везде родственников царя Петра, – прошел тогда как бы незамеченным на фоне бесчинств, царивших в тогдашней Москве.

      А сколь примитивным, упрощенным стало русское искусство! Ведь токи византийской культуры, которые столетиями подпитывали русскую культуру, угасли, а изоляционизм – следствие религиозного неприятия окружающего мира – сыграл свою негативную роль: ушли в недосягаемое прошлое творения гениальных мастеров, подобных Феофану Греку, Андрею Рублеву,