На задворках Великой империи. Том 3. Книга вторая. Белая ворона. Валентин Пикуль

нас лакей проклятого царизма, и такого мотива вполне достаточно, чтобы тебя угробить…

      Осип Донатович натянул штаны.

      – Ну-ну, ребята, – сказал он. – Помогай вам бог!

      Из раскрытых ящиков бюро сыпались бумаги. Валились под ноги бельгийские акции стекольных заводов. Рылись!

      Паскаль взвесил как следует все обстоятельства и заговорил так:

      – Эх, Боря, Боренька! Тому ли тебя учили в гимназии? А ты, Монечка? Неужели тебе, бедному еврею, больше всех надо?

      Боря Потоцкий, оправясь от смущения, перебрал связку ключей:

      – Осип Донатович, гимназия – дело прошлое. А – какой поворот?

      – Влево и трижды назад, – пояснил Паскаль охотно. – После чего ключ продвинуть вперед. И снова два оборота направо…

      Несгораемый шкаф сулил немалые деньги, о богатстве Паскаля ходили по губернии легенды. Ключ провернулся. Гулко и музыкально перемещались внутри замка стальные пружины. Паскаль вздохнул и спокойно начал натягивать хрустящую сорочку.

      – Готово, – сказал Сева Загибаев. – Открывай…

      Открыли. Чистота. Порядок. И никаких денег!

      Только в уголку лежала коллекция порнографических открыток, и они были тут же экспроприированы в пользу революции. Сева Загибаев, запихивая открытки в карман, укорил Паскаля.

      – И не стыдно вам? – сказал. – Ведь это же разлагает…

      – Что делать? – вздохнул Паскаль, завязывая галстук.

      – Ключ! – Вернул Боря ключ. – Спасибо, Осип Донатович!

      – Спасибо и вам. Не забудьте надеть галоши перед уходом…

      Надо отдать должное Паскалю: вел он себя с мужеством, какого от него никто не ожидал. Очевидно, отсутствие денег в шкафу делало его не в меру храбрым. Ениколопов и сам знал, что в такие времена даже банки ненадежны, и никогда не рискнул бы послать «котят» на облаву. «Котята» действовали на этот раз сами по себе – без указаний безмотивного «центра». Вот и попались: вместо тонкой, продуманной игры, какую начал вести Ениколопов, они сунулись к Паскалю нахрапом: мол, давай – и все!

      – Боря, – сказал Паскаль, затворяя двери, – передайте поклон матушке. А ты, Моня, отложи-ка для меня коробочку спермина, я завтра зайду… Ай-ай, такие молодые и красивые люди! И не могли даже мотива для себя подыскать. Ведь это же – разлагает…

      Спровадив молодчиков, Паскаль потерял свою доблесть и стал меленько вздрагивать. В одном был уверен: Дремлюге – ни звука. Сейчас с такими вещами не шутят, а то и впрямь прихлопнут, как муху. Старый жулик Осип Донатович даже завидовал «безмотивной» молодости. «Легко работают – без напряжения мыслей!» В этот день он щедро отвалил на дело монархии двести рублей, и Ферапонт Извеков благодарно сверкнул новыми вставными зубами:

      – Ну, Донатыч? Мы тебя в книгу запишем. Есть у нас такая с золотым обрезом, куды мы всех патриотов закатываем!

      – Не надо, – отвечал Паскаль, вздрагивая. – Дешевой популярности ищу… Но… страдаю! Нельзя ли мне охрану обеспечить?

      Три хулигана, во главе с Сенькой-Классиком, засели на кухне. Пои их и корми теперь. Паскаль