Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы. Марк Михайлович Вевиоровский

его нужно будет набирать на клавиатуре. Вы можете это?

      – Да.

      – Вы живете в городе после расконвоирования?

      – Да.

      – Член семьи врага народа?

      – Да.

      – Вы живете одна? – тут Свиридов перешел на идиш, и у пришедшей женщины вспыхнули глаза.

      – Я живу с дочерью, но почему вас это интересует? И зачем вы говорите со мной на моем языке? Зачем?

      – Если вам это неприятно, то я не буду. У вас большая дочь?

      – Ей двадцать семь лет.

      – Она замужем? Работает?

      – Кто здесь возьмет замуж дочь еврейки из лагеря? Она работает машинисткой в бухгалтерии.

      – Материалы, которые вам придется печатать, не столько секретные, сколько неприятные. Я хочу быть уверенным, что то, о чем вы узнаете, не узнает от вас никто. Вы можете мне это пообещать?

      – Вы верите обещаниям?

      – Иногда.

      – Я никому не расскажу. Я вам обещаю это.

      – Договорились. – Свиридов перешел на русский язык, – Вы будете работать в этой комнате по ночам. С вами будет находится дежурный офицер. Он вам будет давать диктофон и принимать у вас работу.

      – Когда мне прийти сегодня?

      – Приходите в двадцать три часа сорок пять минут, это без четверти двенадцать. Галина Климентьевна, подготовьте приказ.

      ШИПУК в ИЗОЛЯТОРЕ

      Оказалось, что арестованного Шипука поместили в бывший медицинский изолятор, так как настоящей тюрьмы или чего-нибудь подобного на объекте не было. Здание изолятора находилось на отшибе, вдали от основных построек объекта, и туда пришлось ехать на машине. Такая изоляция порадовала Свиридова.

      Поскольку боксы медицинского изолятора не были приспособлены к содержанию арестованных, Шипука поместили в помещении кладовки – в небольшой комнате с крохотным вентиляционным отверстием над дверью под потолком, без окна и с металлической дверью.

      Магнитофон и контрольный динамик были установлены в одном из боксов в другом коридоре, но Свиридов решил подойти поближе. Неслышно шагая за двумя офицерами он приблизился к двери кладовки.

      Один из офицеров отпер дверь и после некоторого препирательства взял ведро с нечистотами и понес его на улицу, а лейтенант Четвертаков остался с Шипуком.

      – Ну, Илюша, ты подумал? Давай, решай! Сделаешь – будешь как сыр в масле кататься, ни в чем отказа тебе не будет… Хочешь – деньги, хочешь – золотишко, хочешь – бабу, хочешь – девочку десятилетнюю… Говори, чего хочешь? Только отнеси маленькую записочку…

      – Боязно мне, товарищ полковник… А вдруг узнают?

      – Никто не узнает, да и записочка-то совсем невинная – так, бытовые мелочи… Зато у меня большие связи в Москве, тебе повышение схлопочу… И звание, и должность непыльную организуем. Или к делу пристрою, если желание есть – будешь такие бабки грести! Давай, решай, а то твой напарник сейчас придет!

      – Боюсь я… Вы записочку-то напишите, а я пока подумаю… Страшно, если узнают – уж больно новый начальник крут…

      – Твой Свиридов – наплевать и растереть, не таких ломали!