Барбаросса. Роман-размышление. Том 2. Валентин Пикуль

сигнал «777», и сразу заработали «катюши», выстреливая по горизонту огненные трассы: жжув-жжув-жжув-жжжув…

      Юные комроты и молоденькие комбаты выдергивали из кобур черненые пистолеты ТТ и призывали бойцов:

      – За мной, славяне… даешь Харьков! Робеть не надо, а поиграть придется… Урра-а-а!.. Все там будем!

      Удар, тщательно подготовленный Паулюсом на 18 мая, маршал Тимошенко предвосхитил на шесть дней, а боевой порыв его войск, устремленных на Харьков, в германских штабах восприняли радостно, почти восторженно, оперативники даже поздравляли друг друга:

      – Для нас это волшебный дар небес… подарок судьбы! Спасибо маршалу Тимошенко – он облегчил исполнение наших планов в операции «Блау», как будто все эти годы он получал жалованье не от Сталина, а от нашего фюрера…

      Яснее всех выразился в это утро сам Паулюс:

      – Лучшего мы и ожидать не смели! Нам уже не придется ломать последние зубы, прогрызая оборону противника. Русские сами лезут в капканы, для них расставленные. Как верующий человек, я могу только воскликнуть – с нами Бог!

      Впервые прорезался голос и его начальника штаба Шмидта.

      – Не будем забывать, – тактично напомнил он, – что при обоюдной готовности противников неизбежно следует «встречное сражение», а это, пожалуй, самая сложная форма боя.

      Паулюс в ответ полковнику Шмидту только посмеивался:

      – Именно этот вопрос и занимал меня более всего, когда я вел кафедру тактики. Суть дела очень проста: пусть слабый и далее ослабляет себя в наступлении, а сильный сидит в обороне.

      Появление Адама не предвещало ничего хорошего.

      – Требуется ваше вмешательство, – выпалил он Паулюсу. – Срочно созвонитесь с Джованни Мессе. Вот уже два часа подряд в Днепропетровске насмерть бьются немцы с итальянцами, и страшно, если дело дойдет до гранат и автоматов.

      Подробности таковы. В кинотеатре Днепропетровска демонстрировался трофейный фильм «Антон Иванович сердится», немцы стали изгонять союзников с лучших мест, хотя итальянцы купили себе дорогие билеты; началась кровавая драка.

      – Безмозглые фашисты! – горланили гитлеровцы.

      – А вы… нацистская сволочь! – отвечали итальянцы.

      (Союзники не сходились «идейно», ближайшее родство итальянского фашизма с германским национал-социализмом им суждено было познать несколько позже – на политбеседах в лагерях для военнопленных.) Паулюс вышел на связь с Мессе.

      – Камарад, – сказал он ему, – вы, наверное, извещены об этом прискорбном инциденте в Днепропетровске?

      – Да, прекрасная комедия «Антон Иванович сердится».

      – Прошу строго наказать своих виновных солдат.

      – Если вы, кампаньо, накажете своих… немцев!

      – Накажу, – обещал Паулюс. – После чего, я думаю, для укрепления боевой солидарности следует устроить товарищеский ужин для солдат вермахта и берсальеров ваших частей.

      – Солидарность? – хохотал Джованни Мессе. – Но если моих ребят посадить за один стол с вашими, то