Месседж от покойника. Александр Грич

Ставиского и к расследованию дела не подключилась Группа.

      Вон О’Рэйли привез после беседы с ночным дежурным охраны Мартином Дэвисом признание, что в момент, когда происходило похищение Чаши, парк вообще не патрулировался, поскольку Мартин с его подружкой занимался любовью в каком-то темном закутке. Кстати, насчет закутка. На «Изумрудных Лугах» территория ночью освещается слабо – оно и понятно, это не городская улица. Но кое-где освещение все-таки есть. И Дэвис в разговоре, припоминая детали той ночи, сообщил Лайону, что вроде был период, когда на несколько минут отключалось электричество. Точнее он сказать не может – тогда он этому не придал значения, и в его отчете этот факт упомянут, конечно же, не был. Да и что это за отчет, когда из десяти часов дежурства по крайней мере три описаны липово? Так, сочинение на вольную тему. А как раз в это время все и случилось.

      Лайон связался с электросетью – перерывов в снабжении района энергией в ту ночь не было. Значит, электричество отключили здесь, внутри парка. А вместе с электричеством отключилась и сигнализация музея, и внутренняя сигнализация Чаши – это уж проверял сам Потемкин – нет, сигнализации с автономными источниками питаниями к Чаше подведено не было.

      Тогда становится ясным примерный механизм действий участников похищения, да и время проясняется – сразу после полуночи. Вездесущий О’Рэйли нашел специальное записывающее режим питания устройство в одном из дорогостоящих индивидуальных мавзолеев парка, и тогда стало ясно: электричество на «Изумрудных Лугах» было отключено в двенадцать ноль семь после полуночи, а включение произошло через семнадцать минут, в двенадцать двадцать четыре. Времени вполне достаточно, чтобы отсоединить футляр с Чашей от постамента и вынести его из музея.

      «Что же дальше?» – думал Потемкин, разглядывая склон, где одна к другой теснились в траве плиты недорогих захоронений. Сейчас этот склон был усыпан цветами – букетами, горшочками, вазами… И еще вертушками, которые тихо жужжали на ветру, и американскими флагами. Эрик Редвуд рассказывал Потемкину, что так бывает после каждого праздника. И по числу этих цветов можно, проезжая по парку, видеть, в каком секторе шли в последнее время самые активные захоронения – потому что чем свежее потеря, тем чаще посещают могилу, чем дальше отодвигается дата ухода близких – тем реже на могилу приходят. Так было, так будет… Закон жизни.

      Потемкин выехал на площадь перед музеем и дворцом, где хранилось гигантское полотно «Распятие». Сейчас семь вечера, совсем светло, но парк уже закрыт, и посторонних тут не должно быть. Огромная площадь перед дворцом пуста, но три автомобиля все же есть – микроавтобус и два седана – старая коричневая «Хонда» и новенький «БМВ» – это, видимо, Айлин Меттль еще не уехала. А если она здесь, самое время заглянуть к ней на минуту.

      – Ничего, если отвлеку ненадолго?

      Айлин подняла голову от бумаг.

      – Это вы? В такое время?

      – У