Ведьмин век. Марина и Сергей Дяченко

вот сейчас, Рыжая, я тебя с выдающейся личностью… Рыжая, что с тобой?!

      Зеленая машина неторопливо въехала во двор. Аккуратно и вежливо, будто живое и воспитанное существо – но фары, прикрытые щитками, показались Ивге мутными глазами чудовища. Кусок бутерброда встал у нее в горле – ни проглотить, ни выплюнуть; из закоулков ее тела поднимались тошнота и муть. Она помнила это ощущение – но тогда, в первый раз, оно было неизмеримо слабее. Теперь же…

      – Ивга, что с тобой?!

      Назар уже тряс руку того, кто вышел из машины; Ивга видела только спину пришельца, обтянутую светлой рубашкой. Черноволосый ухоженный затылок, гладкий, волосок к волоску…

      – Ивга, да что ты?..

      – Замутило, – выдавила она с трудом. – Папа-свекор, извините, мне бы в дом… Прилечь…

      Прямо перед ней оказались его встревоженные, подозрительные и одновременно радостные глаза:

      – Рыжая?! Ты, что ли?.. Дедом я буду, нет?..

      Назар уже вел прибывшего к костру; теперь Ивга могла рассмотреть смеющееся лицо нежданного гостя. Совершенно незнакомое. Нет, не его она видела в тот раз, нет…

      Почуяв неладное, Назар перестал улыбаться и в два прыжка оказался рядом. От прикосновения его рук сделалось легче – впрочем, ненадолго.

      – Извините, – она вымучено растянула губы, стараясь смотреть мимо гостя.

      А гость все еще улыбался. Кажется, сочувственно.

      Назар взял ее на руки. Прижал к себе крепко, будто котенка; понес к дому, ошарашено заглядывая в лицо:

      – Ну, Рыжая… Или ты съела чего-нибудь, или… Ну, Рыжая… Слушай, а врача не надо?..

      Она улыбнулась так успокаивающе, как только могла.

      Он внес ее на крыльцо. Не взирая на протесты, втащил на второй этаж – легко, только ступеньки жалобно скрипнули; коленом открыл дверь в ее комнату, уложил на кровать и уселся рядом, не выпуская ее руки.

      – Стыдно, неудобно… – она прикусила губу.

      Назар мотнул головой, стряхивая со лба жесткую челку. Ободряюще улыбнулся:

      – Не бери в голову… Клавдий – свой человек…

      Ивга вздохнула – глубоко, так, чтобы воздух дошел до самых пяток. Тошнота уходила, но лихорадочная дрожь оставалась. Бедный Назар; какая неожиданная получилась ложь. И как он искренне обрадовался… Она, выходит, зря морочила себе голову, и все эти слезы в подушку были тоже напрасно. Назар…

      Она испытала прилив нежности, такой, что пришлось отвернуться и спрятать лицо в подушке. Нежность – и стыд. Потому что она невольно обманула, потому что причина ее сегодняшнего недомогания не имеет ничего общего с радостным ожиданием потомства…

      – Рыжая, а?..

      Она провела пальцем по синей жилке на его твердой мускулистой руке:

      – Неудобно. Пойди к ним, скажи… Я сейчас оклемаюсь.

      Он сглотнул. Снова спросить не решился; погладил ее по щеке. Встал, отошел к двери; вернулся снова. Поцеловал ее в макушку. Сорвался с места, беззвучно подпрыгнул до потолка и качнул тяжелую люстру, так что звякнули гроздья подвесок.

      – Пацан…