Струна истории. Лев Гумилев

на Европейском континенте. За это время эти расы хотя и менялись местами, но не появилось ни одной новой и не исчезло ни одной старой.

      Вы, конечно, можете спросить, а почему я упустил пигмеев! Это – обычные негроиды, только живут они в экстремальных условиях. В очень плохих условиях тропических лесов у них сократился рост от недоедания.

      Так что этим, казалось бы, все исчерпано. Если бы расовый момент имел значение для развития и становления этносов, то есть был инструментом взаимодействия между обществом и природой, то тогда истории никакой бы не было, а была бы заранее заданная картина.

      Но этносы – системы нестабильные. Давайте проверим это таким образом. Прежде всего, ограничим период, который мы будем рассматривать. Каждый период, каждое условие люди выбирают с какой-то целью.

      Цель наших занятий не в том, чтобы я вам рассказал какое-то количество сведений об этносах, а чтобы вы, следя за ходом моей мысли, усвоили бы смысл этногенеза, то есть процесса появления и исчезновения этносов. Поэтому мы возьмем только те периоды, которые могут достаточно выразительно этот принцип проиллюстрировать.

      История человечества известна не равномерно. Древние периоды ее известны очень слабо и отрывочно. Например, историю Египта мы знаем за 12 тысяч лет, хотя это – по археологическим данным; 6 тысяч лет (уже, по историческим данным – по данным этнической переписи). Примерно так же, как и историю шумеров. Историю Китая – несколько меньше, в общем, около 5 тысяч лет, но это – отрывки. А что было 6 тысяч лет назад между Китаем и Индией и между Индией, допустим, и Египтом, – никто не знает.[50]

      Поэтому эти древние периоды для нас не годятся. Они могут дать какие-то выборочные места из тех этногенетических процессов, которые нас интересуют. Но эти выборочные места могут создать ложное впечатление, потому что мы не будем знать, что случайно, а что – обязательно в каждом случае, в процессе. Поэтому древности глубокой мы касаться не будем.

* * *

      Связная история человечества начинается примерно с XIII–X в. до н. э. И поэтому ее, эту дату, мы и возьмем как нижнюю границу нашего исследования. Что касается новой эпохи, последних 100–150 лет, то тут мы сталкиваемся с другой трудностью. Тут процессы незаконченные, а когда мы хотим изучить закономерность процесса, мы должны знать, откуда началось, как проходило и чем кончилось. А если не кончилось? То мы можем выдумывать, как оно кончится. А наши выдумки могут быть – правильны и не правильны. Незаконченные процессы изучать бессмысленно – это некорректный способ наблюдения. Потому что выдумать судьбу какой-нибудь страны, допустим Боливии – что будет с ней в XXI в. – можно как угодно, – пойди проверь! Поэтому на таком материале строить достоверный вывод просто неприлично. Поэтому мы и последний период изгоним из наших рассуждений.

      Кроме того, есть две очень навязчивых и постоянно употребляющихся исторических ошибки. Это аберрация близости и аберрация дальности. Ну, что это такое, – каждому понятно. Пятак (монета. – Ред.),

50

Л. Н. Гумилев, по-видимому, имеет в виду, что не известна этническая история территорий, окружающих указанные им культуры.