Принцесса викингов. Симона Вилар

и невольно сама испугалась. Но так просто уступать Эмма не желала. Поэтому, рывком сбросив на пол роскошный лисий плащ, она набрала в грудь побольше воздуха.

      – Ты хочешь сказать, что мы с твоим братом предстанем перед алтарем?

      Это был последний козырь, и Эмма на него очень рассчитывала.

      Ролло даже побледнел от гнева, лежавшие на дубовом столе руки в золотых браслетах сжались в кулаки.

      – Пусть возьмет тебя Локи, девушка! Ты отлично знаешь, что этого никогда не будет!

      – Тогда я не понимаю, зачем ты пришел.

      А затем они больше часа бранились и кричали друг на друга, чего не бывало уже давно.

      – Я ненавижу тебя, Ролло! – вопила Эмма, как в прежние времена. – Ненавижу тебя и твоего брата! Ты можешь насильно влить мне в горло этот ваш брачный напиток, но, клянусь Всевышним, на следующее утро Атли найдет на ложе рядом с собой холодный труп!

      – Ты не посмеешь!

      – Видит Бог, я воспользуюсь единственным выходом, который вы мне оставили. Посмотрим тогда, что ты станешь говорить Роберту Парижскому, варвар, похваляющийся незыблемостью своего слова!

      Ролло вдруг кинулся к ней, и Эмма, подумав, что сейчас он ее ударит, сжалась, втянула голову в плечи. Но он остановился рядом, унимая свистящее дыхание. Глаза его горели, как у волка.

      – Франкон не одобрил бы того, что ты намерена сделать. Мне известно, что у христиан считается тяжелейшим из грехов наложить на себя руки.

      – Прелюбодеяние, к которому ты меня принуждаешь, – не меньший грех.

      – Прелюбодеяние?

      Он криво усмехнулся:

      – Но ведь ты еще зимой взяла этот грех на душу, решив разделить ложе с моим братом?

      Эмму вдруг осенило:

      – И у франков, и у норманнов настоящей супругой принято считать лишь ту женщину, которая родила своему мужу наследника. Вот что, Ролло. Я соглашусь на брак с твоим братом лишь тогда, когда пойму, что понесла от него.

      Ролло вдруг отшатнулся от нее. Лицо его стало бледнее беленных известью стен. Казалось, он смотрел на нее целую вечность. Затем кивнул:

      – Будь по-твоему.

      И хищно, по-волчьи, усмехнулся:

      – Надеюсь, это случится еще до того, как я вернусь.

      Эмма долго смотрела ему вслед. Потом улыбнулась, но улыбка тотчас сменилась гримасой. Губы ее дрожали, словно от плача, но глаза оставались сухими.

      – Я все-таки ненавижу тебя, Роллон Нормандский.

      Он уехал, поручив ее заботам Атли. Эмма была мрачна и необщительна с юношей как никогда. Потом вновь лечила его – жалкого, нелюбимого. Думала же о том, другом…

      Но вот Ролло вернулся. Он отвоевал свой меч, а Эмме в подарок привез отрубленную голову врага. И все. Его ждала Снэфрид, его прекрасная Лебяжьебелая, и он умчался к жене… Что ему было до пленницы, не признававшей его приказаний?

      Глава 3

      Все предвещало дождь: резкие порывы ветра, сумрачное небо, где едва различимый серп луны все глубже погружался в тучи, запах влаги. Несмотря на это, все было хорошо видно в зареве пылающих смоляных бочек,