Любовь меняет все. Селеста Брэдли

если он провел этот день в постели! – говорил маркиз, тыча указательным пальцем в небо. – Заставь сердце качать кровь как следует с утра, и весь остальной мир замучается тебя догонять».

      Старый маркиз был помешан на том, чтобы проводить время с толком. Колдер с младенчества занимался исключительно полезными делами, и каждый его день был расписан по минутам.

      Никто не составлял ему компанию за столом. Еда была лишь топливом, необходимым для того, чтобы продуктивно проводить время. Рейф попадал под те же неукоснительные правила, но каким-то образом ему удавалось спать допоздна. Он беззастенчиво пользовался своим обаянием, чтобы добиться приятных послаблений от няни, гувернантки, кухарки – ни одна женщина не могла устоять перед ним, даже когда он пребывал в совсем нежном возрасте, и завтрак тайно доставлялся в его комнату на подносе.

      Колдер никогда не протестовал и никогда не жаловался отцу, если не видел брата за завтраком. Он принимал участие во всеобщем заговоре, благодаря которому Рейф мог наслаждаться свободой, которой сам Колдер никогда не знал.

      И по большей части раз и навсегда заведенный порядок давал Колдеру ощущение комфорта. Он был тихим, умным, единственным ребенком среди взрослых, ибо его отец был снобом: при всем при том, что он переспал с деревенской белошвейкой и она родила ему Рейфа, маркиз не позволял Колдеру играть с детьми простолюдинов, даже с сыновьями местного нотариуса не разрешал водить дружбу или с многочисленными отпрысками мистера Биксби, своего управляющего.

      Нет, для Колдера ровней были лишь дети аристократов, вот только детей аристократов поблизости не водилось, и никому из аристократов не приходило в голову привезти своих детей поближе к имению Брукхейвена, чтобы сыну маркиза было с кем играть. Имение родственники не навещали, и среди местных помещиков не было ни одного, с кем маркиз не считал бы зазорным общаться. Весь круг общения детей маркиза состоял из гувернантки, учителя и горничной, которая убирала его комнату, и еще конюха, который чистил копыта его коня.

      Рейфу было легче: он не знал столь строгих ограничений. Ему позволялось голым плавать в реке с сыновьями кузнеца, лазать по деревьям с многочисленными детьми Биксби. Было время, он звал Колдера присоединиться к ним, но брат был слишком гордым и сильно завидовал Рейфу, чтобы признаться в том, что ему запрещено все то, что разрешено брату, и потому Колдер делал брезгливое лицо и заявлял, что у него есть дела поинтереснее.

      Однако Рейф, должно быть, знал о том, что брат лишен нормальных мальчишеских радостей, и потому всегда приносил ему какое-нибудь сокровище: птичье гнездо с голубым яйцом, отполированный водой, гладкий, как стеклышко, камень со дна ручья, ленту из косы одной из дочерей Биксби. И конечно, каждый из этих предметов имел свою историю, и эти истории Колдер слушал со скучающим видом, но каждый день, целый день ждал вечера, когда Рейф принесет ему сокровище в сопровождении очередной истории.

      Разумеется, здесь не обошлось без тайного злорадства. С Рейфом все всегда было непросто. Дары были дарами только