Триумфальная арка. Эрих Мария Ремарк

вы заглянули, – изрек он. – Я вам заодно и растолкую кой-чего. Если вы, господин хороший, надеетесь счет нам всучить за операцию, больницу и все такое – дудки! Мы ничего такого не просили – ни больницы, ни тем более операции, так что зря вы на большие деньги раззявились. Еще спасибо скажите, что мы с вас возмещения ущерба не требуем. Операция-то без спроса, без нашего согласия. – Он оскалился, обнажив два ряда полусгнивших зубов. – Что, съели? То-то. Бобо знает, что к чему, его на мякине не проведешь.

      Парень был очень доволен собой. Он полагал, что шикарно все раскрутил и всех обвел вокруг пальца. Люсьена побледнела. Она боязливо поглядывала то на Бобо, то на доктора.

      – Понятно теперь? – торжествующе спросил Бобо.

      – Это тот самый? – спросил Равич у Люсьены. Та не ответила. – Значит, тот самый, – заключил Равич и смерил Бобо взглядом.

      Тощий долговязый хмырь в дешевом шарфике искусственного шелка вокруг цыплячьей шеи, на которой пугливо пляшет кадык. Покатые плечи, нос крючком, тяжелая челюсть дегенерата – типичный сутенер из предместья, прямо как с картинки.

      – Что значит «тот самый»? – ощетинился Бобо.

      – По-моему, вам достаточно ясно и не один раз было сказано: выйдите отсюда. Я должен произвести осмотр.

      – Да пошел ты! – огрызнулся Бобо.

      Равич так и сделал: пошел прямо на Бобо. Уж очень тот ему надоел. Парень вскочил, попятился, и в тот же миг в руках у него оказалась тонкая, с метр длиной, веревка. Равич сразу понял, что тот задумал: нырнуть под руку, из-за спины накинуть ему веревку на шею и душить. Прием хотя и подлый, но действенный, особенно если противник такого не ждет и намерен только кулаками работать.

      – Бобо! – взвизгнула Люсьена. – Бобо, не смей!

      – Ах ты, молокосос, – усмехнулся Равич. – Жалкий трюк с удавкой? Хитрее ничего не придумал?

      Бобо растерялся. Глазенки его испуганно забегали. В тот же миг Равич одним рывком сдернул с него пиджак до локтей, разом обездвижив парню обе руки.

      – Что, такому тебя не учили? – Распахнув дверь, он взашей вытолкал Бобо в коридор. – Захочешь научиться, пойди повоюй сперва, апач недоделанный! И больше не приставай к взрослым.

      Он запер дверь на ключ.

      – Так, Люсьена, – сказал он. – Ну, давайте посмотрим.

      Та вся дрожала.

      – Спокойно, спокойно. Все уже хорошо. – Он стянул с кровати старенькое бумазейное покрывало и сложил его на стуле. Потом откинул зеленое одеяло.

      – Пижама? А это еще зачем? Вам же в ней неудобно. И вставать вам тоже особенно ни к чему.

      Она ответила не сразу.

      – Это я только сегодня надела.

      – У вас что, не хватает ночных рубашек? Я могу вам парочку из клиники прислать.

      – Нет, не в том дело. Я потому пижаму надела, что знала… – Она глянула на дверь и продолжила шепотом: – Знала, что он придет. Он говорит, мол, вовсе я никакая не больная. Ну и не хочет больше ждать.

      – Что? Жаль, я не знал. – Равич метнул яростный взгляд в сторону двери. – Подождет!

      Как у всех слабеньких, малокровных женщин, у Люсьены была очень белая, нежная кожа.