Пять ложек эликсира (сборник). Аркадий и Борис Стругацкие

снова захихикал, закивал, заулыбался – ясно было, что делает все это и говорит он исключительно для женщины с тростью, но это было глупо: она стояла слишком далеко, чтобы различать его ужимки. А он снова замахал ей шляпой и ссыпался по лестнице – этак молодо, энергично, по-студенчески – и быстро зашагал к фонарю, все еще продолжая размахивать шляпой. «…Тревоги наши позади!.. – доносилось до Малянова, – …солнце снова лето возвестило!.. вот и я!..» Он подошел к женщине, попытался обнять ее за плечи одной рукой, но это у него не получилось – он был слишком мал для такой крупной женщины, тогда он просто взял ее под руку, и они пошли прочь, она сильно прихрамывала и опиралась на трость, а он все размахивал свободной рукой с зажатою в ней шляпой и все говорил, говорил не переставая: «…всяческая суета!.. и совершенно напрасно!.. как я и говорил… ну что ты, маленькая!»

      Малянов проводил их взглядом, взял свою папку поудобнее и стал подниматься по лестнице.

      Вечеровский открыл ему дверь не сразу. Узнать его было нелегко – Вечеровский словно только что выскочил из пожара. Элегантный домашний костюм изуродован: левый рукав почти оторван, слева же, на животе, большая прожженная дыра. Некогда белоснежная сорочка – в грязных разводах, и все лицо Вечеровского в грязных пятнах, и руки его.

      – А! Заходи, – сказал он хрипловато, повернулся к Малянову спиной и пошел в глубь квартиры.

      В гостиной все было разгромлено, словно лопнул здесь только что картуз дымного пороха. Копоть чернела на стенах, копоть тоненькими нитями плавала в воздухе… Зияла обугленная дыра посреди ковра… И горы рассыпанных, растрепанных книг… и осколки аквариума… и расплющенные обломки звукоаппаратуры… Все искорежено, искромсано и будто опалено адским огнем.

      Они прошли в кабинет, где все было, как прежде, безукоризненно чисто и элегантно, и Малянов, обернувшись на разгром в гостиной, спросил:

      – Что это было?

      – Потом, – сказал Вечеровский и откашлялся. – Что у тебя?

      Тогда Малянов положил на стол свою папку и проговорил сквозь зубы:

      – Вот. Они забрали мальчика. Пусть это пока у тебя полежит.

      – Пусть, – спокойно согласился Вечеровский. Он поднял к глазам чумазые руки и весь перекосился от отвращения. – Нет, так нельзя. Подожди, я должен привести себя в порядок.

      Он стремительно вышел, почти выбежал из комнаты, а Малянов, оставшись один, прошел к дверям в гостиную и еще раз, теперь уже очень внимательно, оглядел царивший там разгром.

      Когда он вернулся к столу, лицо его было угрюмо, а брови он задрал так высоко, как это только было возможно.

      Потом он оглядел стол.

      Стол был завален папками. Там была толстая черная папка с наклеенной на обложке белой карточкой: «В. С. Глухов. Культурное влияние США на Японию. Опыт количественного и качественного анализа». Там была еще более толстая, чудовищная зеленая папка с небрежной надписью фломастером: «А. Снеговой. Использование феддингов». Собственно, там было даже две такие папки… Там была простенькая