След во времени (сборник). Владимир Аверкиев

как-то – «естественным» образом – самоликвидировалось вместе с исчезновением СССР. Нас этот трагический процесс не затронул, так как мы имели «межведомственный статус» и, как утверждали в Президиуме РАН, финансировались из какой-то отдельной строки бюджета. Режимность работ лаборатории исчезла сама собой, а мы приспособились к новым реалиям рыночных отношений и выполняли заказы различных ведомств и предприятий, что давало возможность не только стабильно получать зарплату, но и иметь премиальный фонд. Были попытки прикрыть нашу «лавочку» и отнять здание, но, видимо, не пришлись по вкусу его толстые стены и удаленное расположение. Обошлось… И важно заметить: то, чем мы занимались и делали хорошо, оказалось на удивление востребованным.

      Теперь немного подробнее. Наша лаборатория представляла собой экспериментальную установку, стенд, с одной стороны которого располагались устройства и источники различных видов излучений: радиоактивного, рентгеновского, электромагнитного, мощного инфракрасного и ультрафиолетового, и наша гордость – нейтронный генератор. С другой стороны размещались различные датчики, которые в зависимости от характера испытаний передавали информацию на вход локальной лабораторной компьютерной сети, предмет зависти и похвал посещавших нас представителей заказчиков. Компьютерный парк обновлялся и пополнялся с периодичностью в полтора года и был царством двух компьютерных гениев: Алексея первого и Алексея второго. Между источниками и датчиками располагалась платформа, которая могла перемещаться и имитировать, при соответствующей доработке, некое подобие железнодорожной платформы, автомобиля, контейнера, жилого помещения и т. п. Небольшими отдельными комнатами владели завлаб, то есть я, и мой зам; большая комната с перегородками была у инженеров; в уголочках размещались студенты со всем необходимым компьютерным оборудованием. Имелась также небольшая мастерская. В области материаловедческих тестов наши заказчики – судостроители, военные, автопроизводители и конструкторские бюро. Со своими задачами к нам обращались таможня и следственные организации. В общем, работа у нас была, и статус «быть полезными» нам импонировал…

      Моим заместителем (меня зовут Александр Ильич, уважительно) был Николай Тралле, умница, философ и спорщик. Происхождение, якобы от обрусевшего француза или офранцуженной русской времен русско-французской кампании 1812 года, он не комментировал, хотя и поддерживал сей миф в форме, по его выражению, «прибрежного вечернего тумана или романа». Но это не главное. Николай был прекрасный аналитик и играл важнейшую роль в переговорах с клиентами, уточнении задач, стоящих перед нами, и составлении программ испытаний. Он имел импозантную внешность и удивлял даже умудренных опытом производственников умением сформулировать задачу в весьма привлекательном для заказчика виде. Работали также три инженера на полставки – специалисты по нашим установкам, и два-три студента-дипломника.