Национальная идея и адмирал Колчак. Владимир Хандорин

своей стороны, Советы (в отличие от Временного правительства), внешне отмежевавшись от большевиков, все же продолжали возражать против радикальных мер по наведению порядка. Ряд социалистов в местных Советах продолжали занимать враждебную позицию в отношении кадетов. Примером может служить деятельность председателя Омского «совдепа» меньшевика К. Попова (впоследствии возглавлявшего следственную комиссию по делу А. В. Колчака).[379] В противовес ему кадеты организовали в Омском уезде «Союз сельских хозяев», который высказался за доверие Временному правительству и войну до победного конца.[380] Возмущение социалистов, поддержанных в данном случае большевиками, вызвало звучавшее среди кадетов требование, чтобы министры несли ответственность не перед своими партиями, выдвинувшими их в правительство, а «перед своей совестью» (впоследствии это привело их к идее внепартийности правительства). Томское «Знамя революции» ядовито напоминало, что Николай II тоже считался как монарх «ответственным только перед своей совестью», и заявляло, что кадетские лозунги ведут по существу к реставрации старых порядков: «Если признать условия кадетов, то у нас будет, правда, не один самодержец, а столько, сколько будет министров».[381]

      Важным направлением деятельности кадетов, в связи с их лозунгом войны до победного конца, стала борьба за восстановление боеспособности армии, разложение которой наглядно проявилось в провальном июньском наступлении. «Сибирская речь» писала: «Опубликовано бесконечное количество приказов, воззваний, распоряжений о введении в войсках «железной» дисциплины, но, к несчастью, вместо железной получилась бумажная дисциплина (выделено мной – В. Х.), а развал идет все глубже и глубже. Армия фактически самоуправляется всевозможными комитетами». И приводились примеры из жизни тыловых сибирских войск: «Томский, Новониколаевский и другие гарнизоны считают себя правомочными решать всяческие вопросы, не считаясь с мнением… даже и военного министра».[382] Следует добавить, что гарнизоны (в частности, в Томске) были наводнены освобожденными по мартовской всеобщей амнистии уголовниками, поспешно призванными в армию и крайне осложнявшими криминальную обстановку в городах.

      Настроения большинства кадетов в эти месяцы, в частности, в отношении армии, ярко отражают строки из письма члена Государственной думы и ЦК кадетской партии В. Н. Пепеляева жене от 9 июня 1917 г.: «Я пока еще в распущенном, развратном и грязном Петрограде… Меня очень зовут на Румынский фронт для агитации, но мне хочется не звонить языком, а драться самому. Надо показать этой сволочи, как воевать. Войну, видимо, мы проиграли. Союзники нас презирают и, возможно, скоро плюнут на нас. Обаяние Керенского падает. Мы идем к новой катастрофе. Так жить нельзя. Надо спасать государство или погибнуть. Но лучше смерть, чем позор».[383]

      После сдачи немцам Риги в августе 1917 г. кадеты прямо обвинили правительство в развале армии. Зачем «клеймить

379

Шиловский М. В. Политические процессы в Сибири в период социальных катаклизмов… С. 94.

380

Коломыцева Л. М. Указ. соч. С. 53–54.

381

Знамя революции (Томск). 1917. 28 июля.

382

Сибирская речь. 1917. 20 августа.

383

ГА НО. Ф. д-158 (Пепеляев В. Н., Пепеляев А. Н.). Оп. 1. Д. 2. Лл. 38–39.