География одиночного выстрела. Андрей Курков

к ним спиной, казалось, что и воздух, которым она дышала, и суп картофельный с осетриной, который ела, были сладковатыми, словно все вокруг было покрыто незаметным слоем мельчайшей ванили.

      «Вечная» невеста Поливанова, учительница одной из вечерних школ, одновременно с поеданием супа умудрялась поворачивать голову в полупрофиль то влево, то вправо, желая таким образом показать своим соседкам новенькие золотые серьги с крупными каплевидными рубинами. Это немного раздражало Полю, но виду она не подавала и даже как будто не замечала сережек Сонечки.

      Снова появился метрдотель, самолично наполнил рюмочки, потом наклонился к Сильину и прошептал:

      – Извините, конечно, это ваш портрет вчера в «Правде» опубликовали? Тут у одного официанта газета на работе…

      – Да, мой, – не шепотом, но негромко ответил Григорий Маркелович.

      Метрдотель, стоя сбоку от кандидата, облизывал губы, словно обдумывал следующий вопрос. Но тут на эстраде появился низенький мужчина в лакированных туфлях, черных брюках и смокинге.

      – Прошу минуту внимания! – громко произнес он тонковатым голосом, приподняв выше обычного подбородок и оглядывая зал.

      Стало тихо, и в этой тишине мужчина, привлекший общее внимание, хлопнул в ладоши, и девочкоподобная женщина в цирковом наряде, видимо его ассистентка, вынесла на эстраду клетку с большим сине-зеленым попугаем.

      – Вот! – громко выкрикнул мужчина, открывая дверцу клетки. Попугай выбрался, уцепился когтями за руку мужчины и закрутил клювом по сторонам.

      – Вот! – повторил мужчина. – На удивление всем образованнейшая птица для вас… Ну, прочти, Кузьма, что ты для нас выучил!

      Посетители ресторана дружно рассмеялись, захлопали. Мужчина в смокинге поклонился и заставил поклониться своего попугая, потом сошел с эстрады и исчез в коридорчике, из которого то и дело «выныривали» опрятные официанты с заставленными едою подносами в руках.

      Сильин обернулся, вспомнив о стоявшем за спиной метрдотеле, но того уже не было рядом.

      Бекетов снова разливал водку, о дамах он как-то не сообразил позаботиться, и Григорий Маркелович решил исправить ошибку.

      – Ай-яй-яй, Эдя, – шутливо погрозил он товарищу пальцем, – что это ты все нам да нам, а про прекрасный пол забыл!

      Эдя, уже чуть захмелевший, протянул было левую руку к мадере, но Сильин проворно рывком взял бутылку со стола и сам стал проявлять хороший тон.

      Поливанов, доев своего муксуна, потянулся вилкой к маслинкам.

      – Роберт Анатольевич, – зашептала ему Соня, – вы больше не пейте, вам же нельзя!

      Поливанов кивнул, разжевал маслинку и опустил губами косточку на уже пустую тарелку.

      Вскоре произошла очередная смена блюд. На эстраде что-то легкое заиграл оркестрик.

      – Ну а какие у тебя последние рекорды? – спросил Бекетов у Сильина, держа в руках рюмочку с водкой.

      – 948 тонн в сутки, – ответил Григорий Маркелович.

      – Ну, давай