Введение в современное православное богословие. Карл Христиан Фельми

[238]. Если не обращать внимания на общий контекст, а интерпретировать определение с точки зрения богословия Льва Великого[239], как такое обычно бывало раньше, тогда формулировка, согласно которой своеобразие каждой отдельной природы «сочетается в одно Лицо и в одну Ипостась»[240], действительно напоминает несторианство. Термин φύσις «природа», как он понимается в богословии древних Церквей Востока, ближе подходит к понятию ύπόστασις «ипостась», чем в богословии отцов Халкидонского собора.

      В ходе ожесточенных споров Византийская Православная Церковь значительно приблизилась к «монофизитской» позиции, восприняв ее справедливые аргументы. Так, единство Лица Христа подчеркивается сильнее, чем это удалось сделать на Халкидонском соборе. Имевшее место самоисправление можно ясно наблюдать на примере так называемого «теопасхитского» спора[241]. Когда «монофизиты» пели гимн: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, Распныйся за ны, помилуй нас», то сторонники Халкидонского собора протестовали против пополнения «Трисвятого»[242] (за счет присоединения «Распныйся за ны»). По их мнению, тогда в нем говорится о страданиях Бога, к страданию, как известно, не способного[243]. Но если посмотреть по существу, то византийское богословие все же приняло точно то же самое высказывание, когда оно объявило правоверной формулу скифских[244] монахов: «Един от Святой Троицы пострадал плотию». Эта «теопасхитская» формулировка некоторое время вызывала споры, но затем она была не только признана правоверной на V Вселенском соборе, состоявшепроизведение, приписываемое императору Юстиниану I, которое и ныне мся в Константинополе в 553 г., но и внесена в поэтическое поют на каждой Божественной литургии:

      Единородный Сыне и Слове Божий, бессмертен сый, и изволивый спасения нашего ради воплотитися от Святыя Богородицы и Приснодевы Марии, непреложно вочеловечивыйся, распныйся же Христе Боже, смертию смерть поправый, един сый Святыя Троицы, спрославляемый Отцу и Святому Духу, спаси нас[245].

      Уже упомянутое учение о во-ипостасности, которое между 514 и 518 гг. впервые представил, вероятно, Иоанн Грамматик[246], завершило послехалкидонскую линию развития христологии Православной Церкви, направленную на принятие некоторых тезисов антихалкидонитов. Собственно, имплицитно учение о во-ипостасности содержалось уже в Никео-Цареградском символе веры, поскольку в нем говорится, что Христос, «Свет от Света, Бог истинный от Бога истиннаго, рожден, не-сотворен, единосущен Отцу», что Он сошел с небес «нас ради человек и нашего ради спасения», «вочеловечился» и т. д. Таким образом, поскольку антихалкидонская партия не смогла провести свои экстремистские формулировки, различия между двумя восточно-православными церковными семьями в области христологии свелись лишь к терминологическим расхождениям.

      В православном богословии потеряли актуальность не христологические определения Древней Церкви, а,

239

Папа Римский (понтификат с 440 по 461 гг.)

240

АСО. 2.2. 2. 129.

241

Название произведено от выражения: Θεός πάσχει, «Бог страдает».

242

Ср. чин Божественной Литургии.

243

Cp.: Krüger G. Monophysiten // RE. 3. Aufl. Leipzig : Hinrichs, 1903. Bd. 13. S. 386, 10 ff.

244

Из римской провинции Скифии.

245

Цитируется по тексту Божественной Литургии: Псалтирь следованная : В 2 ч. Ч. 2. М. : Моск. патриархия, 1978. С. 163.

246

Ritter А. М. Dogma. S. 278.