Екатерина Арагонская. Истинная королева. Элисон Уэйр

мигом улетучились. Тогда она была гораздо моложе, чем Хуана сейчас, и с унынием представляла себе краткое царствование и последующие долгие годы вдовства. Но Хуана уже была королевой и имела шестерых детей. Брак с Генрихом уладил бы все сложности не только Хуаны, но и Екатерины тоже: за ним непременно последовала бы ее собственная свадьба с принцем Генрихом, вторая связь между Англией и Испанией. И как было бы замечательно, если бы сестра оказалась здесь, в Англии.

      – Естественно, я рассчитываю, что вы одобрите эту идею, – сказал Генрих, проницательно вглядываясь в нее.

      – Всем сердцем одобряю, сир.

      – И я надеюсь, король, ваш отец, отнесется к этому так же. Видите ли, мне нужно его дозволение – и благословение.

      – Я не думаю, что мой отец станет возражать, сир. Дружба с Англией очень важна для него.

      – Да, но в настоящее время он сам управляет Кастилией и, вероятно, захочет продолжить это.

      Конечно же, Кастилию Генрих хотел заполучить не меньше, чем Хуану.

      – Формально он не вправе исполнять эту роль в Кастилии, – заметила принцесса. – Не может же он жениться на собственной дочери!

      – Верно замечено, – усмехаясь, произнес Генрих. – А теперь, Кэтрин, я бы хотел, чтобы вы написали своему отцу и передали ему мое предложение.

      Екатерина написала и была рада получить известие, что ее отец и сам не прочь посодействовать браку. Конечно, еще слишком рано интересоваться, расположена ли Хуана к новому замужеству, но если бы такая мысль была ей не чужда, то Фердинанд не сомневался: ее избранником стал бы не кто иной, как король Англии.

      Принцесса заторопилась просить аудиенции у короля, и когда передала ему хорошие новости, угловатое лицо Генриха как будто округлилось.

      – Кэтрин, я вам глубоко признателен. Это для меня величайшая радость.

      С ним была его мать леди Маргарет. Выглядела она еще более слабой, чем обычно, но широко, лучисто улыбалась.

      – Вы послужили его милости вестником, – сказала она Екатерине, – и принесли большое счастье. Благословляю вас, дитя.

      Екатерина возвращалась в свои покои с легким сердцем, предвкушая славное будущее, которое наступит, когда Англию свяжут с Испанией еще более крепкие узы.

      Однако за дверями ее поджидал доктор де Пуэбла – лоб нахмурен, лицо угрюмое. Казалось, он никак не мог заговорить. Потом слова полились потоком. Выяснилось, что существовали опасения насчет душевного здоровья ее сестры.

      – Конечно, она была убита горем, но тут нечто большее. Ваше высочество, она все никак не может расстаться с телом Филиппа, не дает его похоронить.

      Екатерина в ужасе прикрыла рот ладонью. Промелькнуло почти забытое воспоминание о той ужасной старой женщине в Аревало, их с Хуаной бабке.

      – Королева ездит по Испании и повсюду возит с собой гроб, – сказал доктор де Пуэбла. – Тело забальзамировано, но я получил один отчет, где говорится, что ее величество открывает гроб, обнимает и целует тело. Она не