Из животворящей капли крови. Василий Попов

линию туч в небе. – Как было неоднократно: потрясения избалованных жизнью натур не оставляют им шансов, как, впрочем, и нам…

      – Или склонность к суициду… – Георгий взглянул на часть светила, окруженного тучами, сквозь призму винного бокала. – Помните тот случай в Новом Орлеане?

      – Владимир!?

      – Да, госпожа…

      Павел находился в мастерской. Верх отчаяния. Ужас в бегающих глазах. Гримаса мима, демона на лице. Разбросанные кисти, краски, поломанные рамы. Поднимающийся ветер треплет легкую занавеску и всклоченные волосы хозяина дома.

      – Я не знаю, что с этим всем делать! – Художник поднял глаза на Владимира, одновременно указывая рукой на хаос в мастерской.

      Владимир поднял один их холстов, сохранившийся на деревянном каркасе, на нем хаотичные линии. Лицо Павла было бледным с оттенком зеленого.

      – Что-то посоветуешь? – взгляд расширенных глаз изучал Владимира.

      – Рекомендую принять их условия, – Владимир убеждал своим спокойствием и тихим голосом, – и они оставят вам жизнь. – Он протянул холст с мазней Павлу. – Что ваши картины, поместье, финансы, когда вы будете лежать под толстым слоем земли и газона. Признание? Хм-м…

      – Не лишено логики, – Павел отбросил в сторону холст. – Продолжайте!

      – Оставленное ими вам мастерство и пережитые здесь эмоции подарят миру новые гениальные творения, – Владимир пожал плечами. – Ну и опять же – жизнь…

      Он оставил его – полуживого, полугениального – в хаосе своей мастерской.

      Поместье заволокли тучи. Стучал в окна набирающий силу дождь. Возле камина кутались демоны с человеческими лицами. Они планировали свой следующий шаг. Обсуждали будущую жертву. Его недвижимость. Ликвид.

      – Владимир?

      – Да, госпожа, – он склонил голову, войдя.

      – Как он? – Надя, ежась от холода, смотрела на языки пламени.

      – Завтра. – Владимир потер дрожащие руки. – Я думаю, это произойдет завтра…

      – Ты уверен? – Девичье лицо Веры с трудом сочеталось с мудростью ее глаз.

      – Мой опыт говорит, – Владимир кашлянул в кулак, – что Георгию пора готовить бумаги…

      – Ну и отлично! – Георгий вскочил, глядя через окно на непогоду. – Давайте раскурим кальян, я устал от этой плаксивой серости!

      – Не стоит, моя девочка… – Вера обняла вздыхающую Надю, целуя ее в голову. – Каждый раз ты оставляешь частицу себя с ними. Мне больно смотреть на это…

      – Может быть, это милосердие?

      В ответ раздался противный смех Георгия, заглушающий дождь. Владимир до хруста стиснул зубы.

      На холсте свежел красками пейзаж. Впервые не морской. Хотя, может, частично – в видении творца… Из-под кисти Павла «вырвался» вид из окна, которое не выходило на море.

      Павел видел, как демоны покидали уже чужое для него поместье. Две черные машины разрезали пространство цветущей зелени. В небе светило, вращая лучами, тонуло в тучах. Художник поменял местами землю с небом – в черном море утопало кровавое