Скромная семейная свадьба. Бронислава Вонсович

с которой еще усугублялось тощими ногами с острыми коленями, выпирающими из-под юбки. От былой кажущейся элегантности и следа не осталось, на лице на мгновение проявилась самая настоящая ненависть, но фьордина быстро пришла в себя и невозмутимо заулыбалась.

      – Соледад, Бруно, вы совсем не изменились с нашей последней встречи, – пропела она.

      – Хотелось бы, чтобы та встреча действительно была последней, – невозмутимо ответила фьордина Берлисенсис. – Это бы сделало всех нас намного счастливее.

      Фьордина Нильте надменно хмыкнула, но на этот раз ее поведение ни на кого не произвело должного впечатления. А уж те, кого она надеялась поразить в самое сердце, на ее хмыканье вообще не обратили внимания. Старшая Берлисенсис начала беседовать о погоде с моей мамой, благо погода этому способствовала: свинцовые тучи наконец разразились дождиком, пока нечастым, но усиливающимся с каждой минутой. Что касается жениха, то он небрежно поздоровался с присутствующими и дальше смотрел лишь в сторону лестницы, на которой ожидал увидеть невесту. Я была вынуждена отметить, что сестра не промахнулась в выборе – жених был хорош, как старинная магография, подправленная в соответствии с нынешними веяниями. И явно влюблен – в беседу вступать не торопился, а иногда и вовсе не обращал внимания на задаваемые ему вопросы. В этом доме его не интересовал никто, кроме Тересы. А она совсем не торопилась нас радовать своим появлением. Собственно, нас уже вообще мало что радовало. Беседа велась только между мамой и фьординой Берлисенсис. Фьордина Нильте все больше нахохливалась, бросала недовольно-настороженные взгляды по сторонам и молчала. Я была удивлена, что она гордо не поднялась и не ушла. Как она собирается просить за сына, если одно ее появление вызывает такое раздражение у Берлисенсисов? Андрес и Даниэль попеременно пытались завязать разговор с Бруно, но оба потерпели полнейшее поражение и сейчас стояли по разным сторонам от моего кресла, а я чувствовала, как за спиной сгущается напряжение. Пожалуй, впервые в родительской гостиной мне было совсем неуютно. Положение спас дворецкий, гордо объявивший, что мы можем проходить в столовую.

      – А Тереса? – встрепенулся Бруно.

      При его словах по лицу фьордины Берлисенсис пробежал отголосок непонятных мне эмоций. Интересно, как она относится к грядущему браку своего внука? С мамой она разговаривала довольно благожелательно, но, возможно, это было лишь следствие хорошего воспитания и сама невеста ей не нравилась.

      – Брунито, дорогой, Тереса скоро подойдет, – улыбнулась ему мама. – Не может же она пропустить такое важное событие, как обед с тобой?

      Бруно заулыбался ей в ответ и даже перестал смотреть на лестницу, такая уж у мамы заразительная улыбка. Или дело в том, что из столовой лестница попросту не видна?

      За столом одно из мест рядом со мной заняла фьордина Нильте, так что Даниэлю пришлось сесть по другую сторону от нее. Я было вздохнула облегченно, но тут гостья еле слышно начала бубнить:

      – Гады