Рассказы. Владимир Ноллетов

ради бога.

      Потом повернулся и, быстро шагая по лужам, стал переходить дорогу.

      – Дождь-то как по лысине барабанит! – хохотнул Димон.

      – Э-эх. – Седой покачал головой. – Вот он свое нутро и показал.

      Мимо лысого на большой скорости пронесся джип, обдав его грязными брызгами с головы до ног. Словно в наказание за переход дороги в неположенном месте. Парни захохотали. Седой усмехнулся.

      Лысый с немым укором посмотрел на удаляющуюся машину, потом достал платок, вытер лицо и лысину. И зашлепал по воде дальше.

      Девушка грустно глядела ему вслед.

      Дедушка Сидоров

      Три солдата последнего призыва сидели на табуретках возле коек и полировали пряжки. Новое пополнение прибыло в роту неделю назад.

      – Матюхин, за что тебя каптерщик ударил? – спросил одного из них ротный писарь, ища что-то в тумбочке.

      – В строй опоздал, – уныло ответил тот и часто заморгал белесыми ресницами.

      – Так шевелиться надо! Ходите как сонные мухи. Тебя, Мирославлев, тоже касается.

      – Он к Матюхину с первого дня придирается, – вступил в разговор другой солдат, с мужественным и решительным лицом. Он говорил с кавказским акцентом.– А командир молчит.

      – Зачем же Улыбин будет соваться? – удивился писарь.– Да он и служит только полгода, мы с ним вместе призывались. Хоть и младший сержант, а для стариков – нуль.– Он захлопнул дверцу и выпрямился.– А ты что, Амиров, учителем был?

      – Да. Я в военкомат сам пришел, – угрюмо усмехнулся кавказец.– Считал, что мужчина должен армию пройти…

      – Сюда идет, гад, – встревожился вдруг Матюхин, встал и зашел за ряд двухъярусных коек.

      Размахивая гимнастеркой, к ним приблизился маленький полный каптерщик, поискал кого-то глазами, очевидно, Матюхина, потом кинул ее на колени Амирову.

      – Постираешь, педагог! – И уходя, бросил через плечо: – Чтоб через десять минут как новенькая была!

      Кавказец швырнул гимнастерку на подоконник.

      – Вы еще Сидорова не видели, – сказал писарь.– Сейчас на гауптвахте сидит. Зверь! Когда заведется – покалечить может.

      И словно в подтверждение его слов кто-то крикнул в другом конце казармы:

      – Все, молодежь, кончилась ваша райская жизнь! Сидоров с губы возвращается!

      Он появился четверть часа спустя, высокий, могучий, красивый. «Старики» оживились.

      – С освобождением, Витек! Ну, рассказывай про свои подвиги.

      – Да какие там подвиги, – отмахнулся Сидоров.– С лейтенантиком из обоза немного подискутировали.

      – Оживленная, видать, дискуссия была, раз ты десять суток схлопотал, – засмеялся каптерщик. Внезапно лицо его стало серьезным: он заметил свою гимнастерку на подоконнике.– Не хочет стирать, салаженок, – мотнул он головой в сторону Амирова.

      – Этот лезгин оборзел вконец, – заворчали старики.– Всю дорогу возникает.

      Глаза у Сидорова загорелись.

      – Который? Вон тот? – Пружинистой походкой он