Ричард Длинные Руки – ярл. Гай Юлий Орловский

ми подковами с острыми шипами, Кадфаэль внял предупреждению и сделал то же самое с мулом, сейчас я слышу сухой стук, словно копыта ступают по стеклянным глыбам или по хрустальному плато. Рядом тянется в синее небо стена из гигантских кристаллов не то соли, не то кварца: тускло блестит, солнце рикошетит и больно бьет в глаза.

      Смит жизнерадостно напомнил про знатоков, что пугали злым солнцем выше в горах. На вершинах почему-то холодно, хотя вроде бы к солнцу ближе, но блеск стал невыносимым, надо смотреть сквозь тряпочки.

      Воздух начал свежеть уже на второй день, а на третий забыли, что на дворе еще лето. Мы захватили с собой не только теплые одеяла, но и дрова, вдруг да в горах не отыщем, для ночевки отыскали небольшую каверну, почти пещеру. Из стены вывалился крупный кристалл, то и куча, но, скорее, в структуре кристаллической грозди случился сбой, вот и выемка, как дупло в зубе. Поместились все трое, Пес намерился было с нами, я сказал укоризненно:

      – А твой друг Зайчик один останется? Да и сторожить кто будет? Ты же у нас самый-самый!

      Пес виновато опустил голову и помахал хвостом. Кадфаэль погладил его по огромной голове.

      – Брат паладин, ты слишком… слишком. Это к людям нужно быть строгим, особенно – к себе, но твари неразумные целиком от нас зависят, у них нет дарованного нам Господом права выбора. Пусть спит с нами. Все равно услышит, если какой зверь шевельнется или почешется в радиусе полмили.

      Я похлопал Пса по загривку.

      – Ладно, ложись с нами, лежебока. Благодари брата Кадфаэля. Если бы он так же людей любил…

      – Я люблю человечество, – ответил Кадфаэль кротко и посмотрел на меня чистыми честными глазами киллера. – Это достойнее.

      – Да-да, – согласился я. – И через это счастье еще пройдем!

      Рано утром я выбрался на четвереньках, справа и слева отвесные стены, нещадный блеск льда больно бьет в глаза. Хребет, разделивший континент, упирается в небо. Все, кто видел, куда мы идем, в один голос говорили, что никому не перейти через гребень, человек начинает задыхаться еще задолго до вершины. А если упорствует – падает и помирает, хватаясь за грудь. И вот только в двух местах древние маги прорубили дорогу.

      За спиной зашелестело, сэр Смит вышел из пещеры, могучие челюсти еще мерно перемалывают сухое мясо, на усах хлебные крошки. Задрал голову, долго смотрел на циклопическую стену, затем недоверчиво потрогал стену.

      – Сэр Ричард, – произнес он в сомнении, – я просто не решаюсь даже сказать…

      – Мне можно, – ответил я. – Мне все можно.

      – Начинаю понимать, почему хребет настолько высок! Почему такая крутая стена не рассыпается под собственной тяжестью…

      – Почему же?

      – Либо я идиот, либо это почти цельный кусок кварца… или чего-то вообще ценного, что Господь поставил нам в назидание… Я этого не понимаю и от этого чувствую себя забитым и несчастным.

      Из пещеры вышел, сильно щурясь, исхудавший и очень бледный Кадфаэль.

      – Задача, – объяснил он кротко, – сделать человека счастливым, не входила в план сотворения мира.

      Смит огляделся, горестно вздохнул.

      – Вообще-то за шесть дней трудно сделать что-либо путное.

      – Что сделано за шесть дней, – поддакнул я, – приходится доделывать вечность.

      – Если мне не изменяет память, – задумчиво проговорил сэр Смит, – на седьмой день от начала сотворения мира Господь решил отдохнуть. И, боюсь, все еще отдыхает.

      Кадфаэль посмотрел на обоих с укором.

      – А вы ждали, что все сделает за вас? Господь чудотворец, но не фокусник. Он не станет делать ту работу, которую обязаны сделать мы.

      Я молча оседлал Зайчика, Кадфаэль и Смит сняли с морд своих животных мешки с остатками овса. Пес, отоспавшись, прыгал и приглашал коней бегать с ним наперегонки.

      Горная тропа то расширяется, то исчезает под рухнувшими камнями, приходится где искать обход, где осторожно перебираться через завалы. Пес рыщет, как скаут, однажды унесся так далеко, что видели только исчезающую черную точку, потом разглядели, что далеко-далеко впереди из земли, преграждая дорогу, торчат четыре спицы, сверху вроде бы наколото кривое бревно, но по мере того, как подъезжаем, под ложечкой сосало сильнее. Четыре неправдоподобно тонкие и длинные колонны возносятся на неслыханную высоту, а там соединены остатком стены, видны три изящно выгнутые арки, однако то, что наверху, давно рассыпалось в пыль, внизу не осталось даже камней, но бесконечно хрупкие с виду колонны все стоят, странные и непонятные…

      Брат Кадфаэль тут же на всякий случай перекрестил их и прочел молитву, а Смит воскликнул предостерегающе:

      – Сэр Ричард, не подходите! Это колдовство, не иначе!

      – Ну еще бы, – согласился я. – Все, что не вино и бабы, – есть магия и колдовство.

      Он спросил недоверчиво:

      – А что есть еще?

      Я буркнул:

      – Есть армированный титаном бетон, есть конструкции с примесью ванадия и хрома… Честно говоря,