Князь Пустоты. Книга первая. Тьма прежних времен. Р. Скотт Бэккер

обещал, что уставит дорогу от степей до моих ног кольями с головами скюльвендов.

      – Конфас обречен. Ни у кого не хватит хитрости и мощи на то, чтобы одолеть скюльвендов. Даже у твоего племянника. Твое войско и твой наследник погибли, император. Падаль. Если бы на твоих берегах не собралось такое количество айнрити, я бы прямо сейчас отправился к тебе и заставил вкусить моего меча.

      Ксерий сильнее сжал хору, чтобы сдержать дрожь. Ему представился Конфас, истекающий кровью у ног какого-нибудь дикого разбойника-скюльвенда. Зрелище было ужасным, но император помимо своей воли испытал наслаждение. «Тогда у матушки останусь только я…»

      Снова Скеаос шепчет на ухо.

      – Он лжет, чтобы запугать вас. Мы только сегодня утром получили вести от Конфаса, и все было в порядке. Не забывайте, о Бог Людей, не прошло и восьми лет, как скюльвенды наголову разбили самих кианцев. Скаур потерял в том походе трех сыновей, включая старшего, Хасджиннета. Постарайтесь раздразнить его, Ксерий! В гневе люди часто совершают ошибки.

      Но он, разумеется, уже думал об этом.

      – Ты льстишь себе, Скаур, если ты думаешь, будто Конфас так же глуп, как Хасджиннет.

      Нематериальные глаза поверх пустых глазниц моргнули.

      – Битва при Зиркирте была для нас большим горем, это верно. Но скоро ты и сам испытаешь подобное. Ты пытаешься уязвить меня, Икурей, но на самом деле лишь пророчишь собственное падение.

      – Нансурия несла и более тяжкие потери – и тем не менее выжила! – ответил Ксерий.

      «Но Конфас не может потерпеть поражение! Знамения!»

      – Ну ладно, ладно, Икурей. Так и быть, соглашусь. Бог-в-Одиночестве знает: вы, нансурцы, народ упрямый. Я, пожалуй, даже соглашусь, что Конфас может одержать победу там, где мой сын проиграл. Не стану недооценивать этого факира. Он ведь провел четыре года у меня в заложниках, не забывай! И тем не менее все это не сделает Священную войну Майтанета твоим орудием. Тебе нечем поразить нас.

      – Есть чем, Скаур. Люди Бивня не ведают о твоем народе ничего – еще меньше, чем Майтанет. Когда они поймут, что воюют не только против тебя, но и против твоих кишаурим, их военачальники подпишут мой договор. Для Священной войны нужна школа, а у меня эта школа как раз имеется.

      Бесплотные губы растянулись в улыбке поверх неподвижного рта Маллахета.

      Снова странный, далекий голос:

      – Хеша? Эйору Сайка? Матанати ескути ках…

      – Что? Имперский Сайк? Ты думаешь, твой шрайя уступит тебе Священную войну в обмен на Имперский Сайк? Майтанет, видно, повыдергал все твои глаза в Тысяче Храмов, а? Что ты видишь, Икурей? Видишь ли ты наконец, как быстро утекает песок из-под твоих ног?

      – Что ты имеешь в виду?

      – Даже нам известно о планах твоего проклятого шрайи больше, чем тебе.

      Ксерий покосился на Скеаоса, увидел, что его морщинистый лоб омрачен скорее тревогой, нежели расчетами… Что происходит?

      «Скеаос! Что мне говорить? Что он имеет в виду?»

      – Что, Икурей, язык проглотил? – насмешливо окликнул его заемный голос Маллахета. – Так