О женском поле. Зинаида Гиппиус

тикессам. Он, очевидно, специализировался на рассматривании искусства с точки зрения женского пола.

      Раньше чистых спецов не бывало, хотя о «женском творчестве» писали, конечно. Едва критик брал перо – он начинал писать, как г. Мочульский, т. е. немедленно у него в мыслях все перестраивалось на «женский пол», о котором он с той минуты не забывал, и уже в его луче видел произведения этого самого женского пола.

      Каким образом? А вот, возьмем, для ясности, пример погрубее.

      Машечка написала рассказ. Рассказ не безграмотный только. Но ведь его «Машечка» написала. Машечка, от которой (тут слепое, но незыблемое, кровное ощущение) совсем ничего ждать нельзя. Следовательно, он – чудо; он, для Машечки, гениален. Его не приходит и в голову, сравнивать с Костиным или Ваниным, а только с тем, что написала Катечка. Она тоже хорошо (ведь Катечка!), но если Машечка грамотнее, то, по сравнению, Машечка прямо удивительна!

      Один умный, а, главное, добросовестный литератор, редактор петербургского журнала, с удивлением признавался: