Модель Нового американского университета. Майкл Кроу

обращает внимание на то, что многие структуры и практики, закрепившиеся в Берлине, вели начало от учебных заведений XVIII столетия, в особенности Университетов Галле и Гёттингена, основанных соответственно в 1694 и 1737 гг.[226] В отличие от средневековых университетов, в которых образование понималось как обучение общепризнанным доктринам, Университеты Галле и Гёттингена обратились к практикам научных учреждений XVI и XVII вв.[227] Питер Вайнгарт замечает, что к концу XVIII в. «исследования переместились из академий в университеты», поскольку последние с большей готовностью восприняли множество дисциплинарных культур, возникших вследствие растущей специализации[228]. Кроме того, согласно оценке Эша, концепция Берлинского университета была плодом коллективных усилий и связывалась современниками не столько с Гумбольдтом, сколько с такими фигурами, как Кант, Шлейермахер и Фихте[229].

      В течение XIX в. немецкая академическая культура ценилась столь высоко, что в немецких университетах обучалось более 9 тыс. американцев, влекомых туда, согласно Менанду, не только авторитетом всемирно известных ученых и исследователей, но и перспективой академической свободы и этоса Wissenschaft[230]. Однако, как сообщают историки Хью Дэвис Грэм и Нэнси Даймонд, вскоре после ее внедрения в Университете Джонса Хопкинса, немецкая модель была американизирована: в некоторых ведущих университетах к факультетско-кафедральной структуре надстройкой была добавлена магистратура. Ориентация немецкой модели на исследования и магистратуру стала доминировать и в американском высшем образовании, однако «к началу XX в. даже Университет Джонса Хопкинса более напоминал Йель или Университет Северной Каролины, нежели модель Берлинского университета фон Гумбольдта»[231]. Начиная с 1890-х годов магистратура по формату Университета Джонса Хопкинса появилась в новом Чикагском университете, а также при превращении Гарварда и Колумбийского колледжей в университеты. «Передачи знаний молодым студентам не достаточно для того, чтобы сравняться с уровнем европейских университетов», – замечает Коул относительно амбиций ведущих американских университетов. Таким образом, «на пороге XX в. Гарвард, Колумбия, Чикаго, Хопкинс, Мичиган, Висконсин и Йель были преобразованы в исследовательские университеты». Однако задача стояла шире, чем просто открытие новых знаний: «Новая американская модель преследовала две основные цели – передовые научные открытия и применение знаний во благо американского общества»[232].

      «Земельные» институты – у истоков американского исследовательского университета

      Еще один «кирпичик» в модель американского исследовательского университета добавил национальный кризис 1862 г., когда в июле президент Авраам Линкольн принял Закон Моррилла. Закон предусматривал продажу ряда федеральных земель, а на вырученные средства правительствам штатов предписывалось

226

Ash M.G. Bachelor of What, Master of Whom? P. 245–253. См. также: Anderson R.D. Before and after Humboldt: European Universities between the Eighteenth and Nineteenth Centuries // History of Higher Education Annual. 2000. Vol. 20. P. 5–14.

227

Swoboda W.W. Disciplines and Interdisciplinarity: A Historical Perspective // Interdisciplinarity and Higher Education / ed. by J.J. Kockelmans. University Park: Pennsylvania State University Press, 1979. P. 56–59. Вольфрам Свобода утверждает, что до появления новых вузов, созданных специально для получения новых знаний, исследования считались «факультативными».

228

Weingart Р. A Short History of Knowledge Formations // The Oxford Handbook of Interdisciplinarity. Oxford: Oxford University Press, 2010. P. 7.

229

Ash M.G. Bachelor of What, Master of Whom? P. 246–247.

230

Menand L. The Metaphysical Club. P. 256.

231

Graham H.D., Diamond N. The Rise of American Research Universities: Elites and Challengers in the Postwar Era. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1997. P. 19.

232

Cole J.R. The Great American University. P. 29–30.