Русская развлекательная культура Серебряного века. 1908-1918. Отсутствует

Здесь же Игрушечная Маркиза признавалась, что буквально каждый из десятков женских журналов завел себе отдел интимных бесед с читательницами, из-за чего она даже хотела бросить свое дело, но потом одумалась. В самом деле, не все ли равно, считают тебя журналисткой-профессионалкой или нет, если ты сама получаешь от своей работы нравственное удовлетворение? Впрочем, когда началась Первая мировая война, Игрушечная Маркиза вполне патриотично ее защищала, привлекая, в частности, и довольно популярный для того времени аргумент, что ее друг-пессимист впервые почувствовал вкус к жизни[301]. «Разговор по душам» в женских журналах, как правило, был разведен по разным рубрикам с беседами на практические темы. Еще раз отметим литературность читательских (или скрывавшихся за ними самих сотрудников) подписей; например, была подписчица, называвшая себя Лизой Калитиной, по имени героини романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо»[302]. А одна из читательниц невольно заглянула в будущее русской литературы и свой вопрос об окраске волос подписала фольклорным клише Тихий Дон[303].

      Вариант той же истории из воспоминаний Карпова находим в мемуарном очерке Петра Мосеевича Пильского (1879-1941) под названием «Бородатое время», опубликованном в рижской газете «Сегодня» в 1931 г. Известный журналист вспоминал об издателе московского «бойкого женского журнала», который страдал от того, что буквально все его сотрудники, скрывавшиеся под женскими псевдонимами, в реальности были мужчинами: «В редакционные часы небольшая редакция наполнялась усатыми и бородатыми людьми, выступавшими на этих страницах под псевдонимами, нежнейшими в мире. Для редактора это было не очень приятно. В конце концов, его утешала только одна провинциальная сотрудница, присылавшая статьи из далекого Кишинева. Она писала о первой любви, об идеальных женах, о женском вопросе. Лиризм ее строк выдавал мученичество, женскую глубокую неудовлетворенность и горячее искание свободы, независимости, труда, самостоятельного положения в жизни, в обществе и семье. Это подкупало читателя, это приносило удовлетворение издателю-редактору. Сотрудница подписывалась Зинаида П.»[304]

      Далее все разворачивается по знакомой нам сюжетной схеме: однажды Зинаида П. приезжает в Москву, и редактор находит в своей приемной мужчину средних лет, довольно высокого и статного. С грустью он осведомляется, кто из пишущих в журнале ему больше всего нравится, и получает ответ, что «очень хорошо пишет у вас Принцесса Грёза». Редактор берется их познакомить, и «из боковой двери показался прапорщик военного времени, коренастый человек с черной бородой по пояс. Подойдя к незнакомцу, он представился:

301

См.: Журнал для хозяек. 1914. № 16. 14 августа. С. 30.

302

См.: Женское дело. 1914. № 7. С. 29.

303

См. раздел «Почтовый ящик» в журнале: Дамский мир. 1912. № 1. С. 43-44.

304

См.: [Пильский, 1999, с. 311]. Сам Пильский, по его признанию, также подрабатывал корреспонденциями от лица женщины.