Морской волк (сборник). Влад Савин

конечно, активно обсуждают происходящее – после такого-то, да и верхняя вахта, видевшая и теплое солнце, и берег вдали, и «спасение утопающего», не станет молчать. Но вот точной информацией о том, что именно случилось, не владел никто, кроме присутствующих здесь.

      Еще, конечно, немец, сейчас запертый в изоляторе, у двери которого был поставлен кто-то из ребят Большакова с категорическим приказом: никого не пущать! И дежурный радист, который сейчас ловил на перископную антенну все, что удавалось выловить из эфира, также со строжайшим приказом – ничему не удивляться, молчать как рыба и доложить после лично мне или старпому.

      – Примем как данность: сегодня третье июля тысяча девятьсот сорок второго года. У кого-нибудь есть соображения по поводу, как мы сюда провалились и можем ли вернуться обратно?

      Если не знаешь, что делать – действуй по уставу и инструкции. Если нет инструкции – делай, как учили. Хуже нет, чем метаться без плана, попав в переплет – огребешь гарантированно, по полной, причем со всех сторон. А потому надо выработать план, которому неукоснительно следовать.

      – А что тут может быть? – подал наконец голос Петрович. – Да что угодно! Умники на коллайдере могли чего-то запустить – а мы побочный результат. Или умники из какого-нибудь тридцатого века на своем коллайдере, который там у них, доигрались! Или вообще какая-то природная аномалия. Гадать можно до бесконечности.

      – Что-то на массу завязанное, – добавил Сан Саныч, – отчего мы в немцев так «удачно» въехали.

      Все молчали, но видно было, что они полностью согласны.

      – Тогда принимаю решение, – говорю я. – Надеяться, что нас выкинет обратно, нет смысла. Во-первых, ждать можно до ишачьей пасхи, а во-вторых, где гарантия, что повторно нас не бросит куда-то в палеозой? Мы остаемся здесь. В смысле, в этом времени.

      Смотрю на Сидорчука. Принять у него доклад – а впрочем, зачем? Я не хуже него знаю, что у нас принято на борт. А так как наш поход лишь начался, – то почти все должно и остаться. На четыре месяца, штатно – а если растянуть, так и на полгода хватит.

      У нас полный боекомплект. Включая шесть ядерных боеголовок в «Гранитах». И две такие же торпеды.

      – Надеюсь, у нас не будет разных мнений, к какой стороне присоединиться?

      – Обижаешь, командир, – говорит Сан Саныч. – А что, у нас есть выбор? К фашистам, что ли, или к тем, кто через десять лет план «Дропшот» разработает, чтобы атомные бомбы на Москву кидать? Даже хотели бы в какую-нибудь Аргентину или на экзотические острова – так ведь и там достанут! Отечество, какое-никакое, но одно. Не нам его менять!

      – Вот только как бы не в ГУЛАГ, – буркнул под нос Три Эс, командир БЧ-2, капитан третьего ранга Скворцов Сергей Степанович.

      – А кто у нас Сталина больше всех ругал? – вскинулся Саныч. – Новодворская и прочие «правозащитники». Ты их словам веришь, или напомнить, что это за публика? Что они там про Россию и русских говорили? Ну а если это все вранье, так значит…

      – И впрямь, командир, – поддержал Петрович, – это ж было, «принял разоренную страну с