Убаюкать нож. Мария Гинзбург

недовольно.

      – Орузоси пропал!

      – Как пропал? – удивилась девушка.

      Мы столпились вокруг Кервина. Он показал нам конец веревки. Она была обрезана.

      – Что за ерунда, – пробормотал я.

      У Анши задрожали губы. Кервин тоже выглядел бледновато.

      – Кто мог его утащить? – нетвердым голосом произнесла Анша. – Да еще так тихо, что никто ничего не заметил… А ты, Кервин? Неужели не было ничего странного?

      – Нет, – сказал Кервин. – Я все время слышал его шаги, а потом задумался на минуточку… А когда раздумался, то сразу обратил внимание, что что-то не так.

      – Задумался он! – в сердцах воскликнула Анша. – У тебя голову с плеч снимут, а ты и не заметишь!

      – Чем громче вы орете, тем лучше нас слышат наши шестиногие друзья, – сказал я.

      Они притихли, стушевавшись.

      – Надо вернуться и поискать Орузоси, – сказал я. – Что же с ним случилось?

      Кервин и Анша замолчали. Я знал, о чем они думают, хотя им и ужасно стыдно. Все это время мы шли вперед, приближаясь к небу, солнцу и ветру. А теперь надо было повернуться спиной ко всему миру и идти обратно. Эти мысли никак не были связаны с теми чувствами, которые они испытывали к Орузоси, особенно Анша, как я полагаю. Это было слепое, инстинктивное желание наземного животного оказаться в своей стихии. Спокойное и жестокое знание того, что Орузоси уже скорее всего ничем не поможешь. Весьма возможно, что его утащили тараканы и уже съели, и идти искать его означало и самим подвергнуться большому риску.

      В этот момент раздались шаги. Тихие, торопливые и очень осторожные. Я повернулся на звук, вскидывая пиэрсу. В конусе света от моего фонарика появился Орузоси. Кервин не позволил себе даже облегченного вздоха, но я знал, насколько он рад возвращению Катимаро. И тому, что путь к солнцу и свободе можно продолжать.

      – Свои, – с необычной веселостью в голосе сказал Орузоси.

      – Где ты был? Зачем ты обрезал веревку? – спросила Анша.

      – Мне нужно было побыть одному, – сказал Орузоси. – И не хотелось привлекать общественное внимание.

      Анша неуверенно улыбнулась.

      – Так нельзя было делать, – сказал я как мог жестко.

      Орузоси удивленно посмотрел на меня. На какой-то момент мне показалось, что сейчас он наорет на меня, напомнит мне, кто тут командир. Я приготовился к обмену оскорблениями. В любом случае это здорово разрядило бы обстановку.

      – Ну, вот такой я стеснительный, – сказал Орузоси неожиданно мягко. – Обещаю больше так не делать.

      Я покачал головой.

      – Давай-ка теперь я пойду впереди, – сказал командир. – Так вы меня точно больше не потеряете.

      Некоторое время мы возились с узлами. Я уступил свое место Орузоси, а сам встал последним, за Кервином. Наша группа двинулась дальше. Следующие полчаса мы провели в монотонном движении вперед. Мы оказались на развилке, где железный хребет монорельса распадался на два. Поворот был пологим, и мы, когда ехали в капсуле,