Распознавание образов. Уильям Гибсон

он абсолютно непреклонен, хотя во всем остальном охотно подставляет уши под нашу лапшу. Поразительный образчик избирательной ушлости!

      На сим позволю себе поставить точку. Искренне раздосадованный,

Капюшончик.

      P. S. Подскажи, что делать! Друг ты или кто?

      Кейс какое-то время сидит неподвижно. Затем встает, проверяет дверь и окна и трогает ключи на шее.

      В ванной она открывает воду, умывается, чистит зубы.

      Отражение в зеркале, на фоне белой кафельной плитки. Как фотография, вырезанная из журнала и наклеенная на клетчатую бумагу. Причем вырезанная небрежно.

      Наплывают картинки, спровоцированные письмом Дэмиена. Пирамиды костей. Семнадцать этажей смятого, перекрученного железа. Запах гари. Пепел. Горький привкус в горле.

      Но сейчас она здесь, в подозрительной квартире, куда недавно проникли какие-то злодеи. Доротея в роли промышленной шпионки?.. Женщина в зеркале качает головой, губы измазаны зубной пастой. Гидрофобия.

      Как там Бигенд говорит? Утро вечера мудренее? Что ж, придется выяснить.

      Кейс складывает и убирает жесткий парус серебристого покрывальника. Меняет его на серое пуховое одеяло, найденное в шкафу.

      – Он получил уткой в лицо на скорости двести пятьдесят узлов.

      Вечерняя молитва в темноте.

      Закрыв глаза, она пытается представить себе водяной знак. Призрачный символ в уголке ее существования; постоянно присутствующий ярлык – невидимый, неощутимый, помечающий ее принадлежность… чему?

      9

      Транс

      Ее будит солнечный свет, бьющий в окна.

      Квадраты неба, декорированные облаками.

      Потянуться под одеялом. Зевнуть. Вспомнить о поджидающих проблемах.

      Ладно, пусть подождут. Сначала нужно встать, выбраться на улицу и спокойно позавтракать.

      Десятиминутная готовность. Хирургический душ, джинсы, футболка. Кейс выходит, запирает дверь и проделывает ритуал Джеймса Бонда: черный волос и плевок, пахнущий мятой. Заговор от злых сил.

      Вниз по Паркуэй, потом по короткой, в один квартал, торговой улочке под названием Инвернесс-стрит. Там есть французское кафе, где они с Дэмиеном однажды завтракали.

      Мимо витрин, столбов и телефонных будок, оклеенных бумажными объявлениями, среди которых можно не искать стоп-кадры из «поцелуя».

      А вот и кафе. Псевдофранцузское, но с настоящими французскими официантами. Подростки с материка, дешевая рабочая сила.

      Первое, что она видит, войдя в кафе, – это Войтек, сидящий за одним столиком с легендарным Билли Прионом, бывшим солистом группы под названием «Коровье бешенство».

      Кейс нравится следить за динамикой зазеркальных поп-звезд. Интерес представляют не личности, а судьбы – сжатые, квантово-неуловимые, словно элементарные частицы, существование которых можно доказать только постфактум, по следам на специальных чувствительных пластинах в заброшенных