Лицо в зеркале. Дин Кунц

рясы были белоснежными, а не черно-белыми, как принято у многих орденов. И когда Этан видел, как сестры-монахини идут по коридорам, скорее, не идут, а плывут, будто призраки, у него возникало ощущение, что больница не просто стоит на земле Лос-Анджелеса, но соединяет этот мир и последующий.

      Данни, в определенном смысле, тоже существовал где-то между мирами, с тех пор, как четверо рассерженных мужчин слишком часто засовывали его голову в унитаз и слишком долго держали под водой. Санитары «Скорой помощи» откачали воду из легких Данни, но врачи пока не смогли вывести его из комы.

      В палате 742 Этана встретил густой сумрак. На ближайшей у двери кровати лежал старик, без сознания, с подключенным аппаратом искусственного дыхания.

      Ближайшая к окну кровать, которую пять недель занимал Данни, пустовала. Свежие, чистые простыни словно светились в сумраке.

      Проникающий в палату серый свет, из-за бьющего в стекло дождя, отбрасывал на кровать постоянно движущиеся тени. Казалось, что по ней ползают пауки.

      Увидев, что на полочке, которая висела на спинке кровати, нет истории болезни, Этан предположил, что Данни перевели в другую палату или он вновь попал в палату интенсивной терапии.

      На сестринском посту седьмого этажа, когда он спросил, где он сможет найти Дункана Уистлера, молоденькая сестра попросила его подождать и по пейджеру вызвала старшую сестру.

      С сестрой Джордан, высокой негритянкой с выправкой и манерами армейского сержанта и мягким обволакивающим голосом певицы, Этан уже встречался. Она прибыла к сестринскому посту с известием о том, что Дункан этим утром скончался.

      – Я очень сожалею, мистер Трумэн, пыталась связаться с вами по двум телефонам, которые вы мне дали, и оставила сообщения на автоответчике.

      – Когда это случилось? – спросил Этан.

      – Он умер в двадцать минут одиннадцатого. Я позвонила вам через пятнадцать или двадцать минут.

      Приблизительно в десять сорок, когда Этан стоял у двери квартиры Рольфа Райнерда, трясясь от воспоминаний о собственной смерти, прикидываясь, будто ищет несуществующего Джима Брискоу. А сотовый он оставил в «Экспедишн».

      – Я знаю, вы не были близки с мистером Уистлером, – но все равно, я уверена, это немалое потрясение. Сожалею, что вы узнали об этом таким вот образом: увидев пустую кровать.

      – Тело отвезли вниз, в больничную теплицу? – спросил Этан.

      Сестра Джордан взглянула на него с уважением.

      – Я понятия не имела, что вы – сотрудник полиции, мистер Трумэн.

      На полицейском жаргоне теплицей назывался морг. Все трупы ожидали там посадки в землю.

      – Отдел расследования грабежей и убийств, – ответил он, не став объяснять, что он ушел со службы и почему.

      – Мой муж сносил достаточно комплектов формы, чтобы выйти в отставку в марте. Сейчас я работаю по две смены, чтобы не сойти с ума.

      Этан понимал, о чем она говорит. Копы очень часто не задумывались, какая опасная у них служба, а в последние месяцы перед