Облачный край. Владимир Васильев

Хлуса».

      Мирон взялся за позеленевшее от сырости и времени кольцо и потянул дверь на себя. В открывшуюся щель хлынул теплый, пахнущий снедью воздух пополам со старой застольной песней:

      В Зельге снова попойка,

      Каждый вечер у стойки

      Дак стоит, прищурив глаз.

      В этой старой таверне

      Вы бывали, наверно,

      Не один десяток раз.[1]

      Сколько Мирон себя помнил, в «Облачном крае» пели эту песню. Она давно стала частью городка и частью Шандалара. Моряки и крестьяне, мастеровые и монахи с архипелага – ее пели все. Когда-то давно Дак случайно обмолвился, что песню сложил его старинный друг, матрос по имени Фрол из страны, зовущейся не то Кром, не то Крым, но в Шандаларе никто не слыхал о такой стране. А песню теперь пели не только в Озерном крае, но и далеко за пределами.

      Мирон с Демидом стали на пороге зала, затворив за собой дверь. Непогода осталась снаружи, хотелось надеяться, что надолго. В камине жарко пылали здоровенные куски огненного камня; чадили факелы, несмотря на дневную пору. Все столы были сдвинуты вместе; горожане, подняв резные деревянные кружки с элем, раскачивались в такт песне, положив свободную руку на плечо соседу.

      Гей-гей, кружки налейте,

      Гей-гей, трубки набейте

      Дорогим туранским табаком.

      Гей-гей, помните братцы,

      Гей-гей, грусти поддаться —

      Хуже, чем лежать на дне морском.

      Кружки с треском сшиблись над столом, роняя искристые брызги доброго заморского эля.

      Гей-гей, хватит о смерти,

      Гей-гей, пойте и смейтесь:

      Нет пока причины горевать.

      Гей гей, наша Фортуна,

      Гей-гей, добрая шхуна,

      На нее лишь стоит уповать».

      Людей в таверне собралось больше, чем обычно, да и присутствие мэра с советниками кое о чем говорило. Праздник в Зельге, не иначе.

      А вон и Даки за стойкой – ломает печать на только что принесенном бочонке эля.

      – Мирон! Демид! Чего стоите? Давно вас ждем!

      Шелех повернул голову на голос – за столом призывно махал рукой Лот Кидси, старший Воин Шандалара. Живой и невредимый. У Мирона отлегло от сердца.

      Обернулся на шум Даки, швырнул полотенце поваренку и, растопырив руки, выскочил в зал. Мигом наполнили две кружки, и вот уже кто-то стащил с путников плащи, кто-то освободил место за столом, кто-то крикнул, чтобы принесли жаркого; а Мирон вдруг ощутил себя так, словно вернулся домой.

      Собственно, так оно и было.

      Спустя час, когда Мирон с Демидом успели и подкрепиться, и вымыться, и переодеться в сухое, и согреться доброй порцией эля, стало совсем хорошо.

      Праздновали не попусту: Зельга построила два собственных корабля. Долгий труд нанятой тэльской общины мастеров позавчера завершился, и еще пахнущие свежей древесиной суда успешно спустили на воду. До сих пор кораблей Шандалар не имел, и на эти две шхуны возлагались большие надежды. Несомненно, что торговля нуждалась в оживлении, а там, где

1

Песню «Таверна» написал Константин Фролов (Крым). Изменены только собственное имя и топонимы.