Облачный край. Владимир Васильев

приезжих. Сказки, конечно.

      – Месяц назад явился торговец с запада – из новых, ты его не знаешь. Среди его товаров был Знак Воина.

      Мирон посуровел. Это могло значить только одно: кто-то из Братства погиб. Но кто?

      Демид словно подслушал его мысли.

      – Руны принадлежали Лоту Кидси.

      Мирон сжал челюсти так, что заныли зубы. Лот, третий шандаларец, отмеченный Знаком. Тот, кого он не видел семь лет. Самый старший из Воинов Озерного края.

      – Даки вытряс душу из пройдохи-торговца, однако тот молчал, словно заговоренный. А потом исчез. Вроде бы, его видели на шхуне, отплывшей на архипелаг, но это так, слухи, никто их не подтвердил. Как медальон попал к нему, мы не выяснили.

      Законы Братства гласили: если Воин погиб, убийцу настигнет кара других Воинов. Мирон не собирался нарушать законы, тем более что Лот Кидси был его давним другом и в какой-то степени – учителем. Он потянулся к мечу, чтобы произнести клятву отмщения, но Демид остановил его коротким жестом.

      – Погоди, это еще не все. Через неделю другой торговец пытался продать еще один Знак. Знаешь, чей?

      Мирон вопросительно глядел Бернаге в глаза. Неужели кто-то из друзей? Два Воина, погибшие в один год – впервые в истории Братства.

      – Твой, Шелех. Твой Знак. Он и сейчас у Даки. И ничем не отличается от настоящего, ибо настоящий, без сомнения, у тебя на груди.

      Мирон машинально потянулся к металлической пластинке. Два одинаковых Знака? Нет, это невозможно. Знаков много, больше трех сотен на весь Мир, но одинаковых среди них нет. На каждом свои руны, и все Воины, владевшие когда-либо Знаком, подходили к рунам по характеру и нраву. Если Воин погибал или становился слишком старым для битв, Знак забирали траги, подыскивали для него нового обладателя, и тот становился Воином. Постаревшие Воины служили трагам. Погибших просто помнили, отомстив, если было кому. Кто такие траги, никто из Братства толком не знал. Возможно, боги. Возможно, слуги богов. Возможно, маги. Впрочем, это никого не интересовало. Воины просто хранили Мир, такой, какой он есть, не пытаясь изменить. Каждый в своем краю, объединяясь с соседями в трудные времена.

      – Помоги свернуть палатку, – сказал Шелех Демиду. – Нас ждет Зельга.

      «Значит, Даки решил, что я погиб. И направил Бернагу на хутор, где я зимовал. Хотя нет: Бернага сказал, что ожидал меня встретить, правда, гораздо дальше к северу. Выходит, не поверил Даки в мою смерть. Что бы это значило? В любом случае, надо запомнить».

      Дождя не было до самого вечера. Они шли к городу, оставляя в податливой сырой земле округлые вмятины. Грязь липла к сапогам, норовя сдернуть их с ног. Мирон то и дело дрыгал ногами, стряхивая ее. Мысли вертелись вокруг ложного Знака – кому понадобилось подделывать его? И зачем? Мирон терялся в догадках и оттого не глядел по сторонам, ступая за Демидом. Тот еще поутру объявил, что от Цеста пойдут прямой тропой, раз уж дождя нет; ну, Мирон и пустил его вперед, мол, коли предложил, так и веди.

      Демид неожиданно замер; Шелех едва не ткнулся ему в спину. Рука потянулась к мечу.

      Бернага