Год Крысы. Путница. Ольга Громыко

к тому же!

      Альк фыркнул:

      – Дура, в этом смысле ты его не интересуешь.

      – А в каком?

      – Ты его внимательно рассмотрела?

      – Ну… да, – неуверенно подтвердила Рыска.

      – Ну вот. – Похоже, саврянин задался целью напоследок довести спутников до белого каления.

      Девушка обиделась и от Алька отвернулась. Примерно с тем же успехом можно было отступать с поля боя, пытаясь изобразить спиной, что единственная причина этого маневра – презрение к противнику. Жар еще немного побранился и тоже замолчал. Ладно, вон уже город виднеется, а там они с крысой расстанутся навсегда – и заодно с путником. Не разорвется же он надвое.

      Въездная пошлина оказалась выше, чем в Макополе, как и стены, ворота и сами стражники. Пожалуй, одному из них даже Альк уступал, а по весу так и обоим.

      – Зайцы есть? – сурово спросил великан.

      – Нет, – растерялась Рыска. – А надо?

      Стражники расхохотались, будто услышали хорошую шутку.

      – Жалко, а то мы зайцев любим! Ну да ладно, проезжайте так.

      Девушка недоуменно наморщила лобик, чем развеселила их еще больше. Вслед еще долго летел смачный гогот.

      – Хорошо хоть обыскивать не стали, – вздохнул Жар, стягивая шапку и обтирая лоб обшлагом кафтана.

      – А у нас есть что скрывать? – подозрительно покосилась на него подруга.

      – Ну как же – деньги! – с излишней, на Рыскин взгляд, горячностью напомнил вор. – Придерутся еще, откуда у весчанки златы…

      – Да там всего один с мелочью остался, на троих-то… – Девушка осеклась, заметив понимающую ухмылочку Алька, обращенную к Жару. Вор, что еще страннее, покраснел, захлопнул рот и нахлобучил шапку по самые брови.

      – Ладно, забудь, – пробормотал он. – Это у меня так, привычка… не люблю стражу.

      Рыска думала, что городом ее уже не удивить, но Зайцеград отличался от Макополя, как веска от хутора. Крыши и сами дома тут были ярко-рыжими по-настоящему, без крашеной соломы, – глины в округе хватало. Весело зеленели деревья, редкие, но оттого высокие и раскидистые. Ветер привольно гулял по широким улицам, выметая с них спертый городской дух. К тому же наместник обязал горожан держать в чистоте не только пороги, но и кусок улицы по ширине дома, чем сделал общину мусорщиков едва ли не самой уважаемой в городе. Ежедневно оттирать мостовую от коровьего навоза мало кому хотелось, проще всей улицей скинуться и уборщика нанять. А чуть заартачишься с платой – бросит метлу и уйдет задрав нос. Еще и сам стражникам наябедничает, гад, что там-то грязь развели. А те легки на подъем, страх сказать: даже за политую мужиком стенку штраф дерут. Нужду полагалось справлять в горшки и не выплескивать оные в окна, а идти до ближайшей сточной канавы. Поговаривали, что скоро и харкать на площадях запретят, вот ужас-то!

      Жить в Зайцеграде с непривычки было неуютно и боязно. Но местные ничего, как-то приноровились.

      – Что, нравится? – теребил Жар Рыску, видя, с каким детским восторгом