451 градус по Фаренгейту. Рэй Брэдбери

пчелами. Подняв голову и увидев Монтэга, она кивнула ему.

      – Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

      За десять лет знакомства с радиовтулками «Ракушка» Милдред научилась читать по губам. Она снова кивнула и вложила в тостер свежий ломтик хлеба.

      Монтэг сел.

      – Не понимаю, почему мне так хочется есть, – сказала его жена.

      – Ты… – начал он.

      – Ужас, как проголодалась!

      – Вчера вечером…

      – Я плохо спала. Отвратительно себя чувствую, – продолжала она. – Господи, до чего хочется есть! Не могу понять почему…

      – Вчера вечером… – опять начал он.

      Она рассеянно следила за его губами.

      – Что было вчера вечером?

      – Ты разве ничего не помнишь?

      – А что такое? У нас были гости? Мы кутили? Я сегодня словно с похмелья. Боже, до чего хочется есть! А кто у нас был?

      – Несколько человек.

      – Я так и думала. – Она откусила кусочек поджаренного хлеба. – Боли в желудке, но голодна ужасно. Надеюсь, я не натворила вчера каких-нибудь глупостей?

      – Нет, – сказал он тихо.

      Тостер выбросил ему ломтик пропитанного маслом хлеба. Он взял его со странным смущением, как будто ему оказали любезность.

      – Ты тоже неважно выглядишь, – заметила его жена.

      Во второй половине дня шел дождь, все кругом потемнело; мир словно затянуло серой пеленой. Он стоял в передней своего дома и прикреплял к куртке значок, на котором пылала оранжевая саламандра. Задумавшись, он долго глядел на вентиляционную решетку. Его жена, читавшая сценарий в телевизорной комнате, подняла голову и посмотрела на него.

      – Смотрите-ка! Он думает!

      – Да, – ответил он. – Мне надо поговорить с тобой. – Он помедлил. – Вчера ты проглотила все таблетки снотворного, все, сколько их было во флаконе.

      – Нуда? – удивленно воскликнула она. – Не может быть!

      – Флакон лежал на полу пустой.

      – Да не могла я этого сделать. Зачем бы мне? – ответила она.

      – Может быть, ты приняла две таблетки, а потом забыла и приняла еще две, и опять забыла и приняла еще, а после, уже одурманенная, стала глотать одну за другой, пока не проглотила все тридцать или сорок – все, что было во флаконе.

      – Чепуха! Зачем бы я стала делать такие глупости?

      – Не знаю, – ответил он.

      Ей, видимо, хотелось, чтобы он скорее ушел, – она этого даже не скрывала.

      – Не стала бы я это делать, – повторила она. – Ни за что на свете.

      – Хорошо, пусть будет по-твоему, – ответил он.

      – Как сказала леди, – добавила она и снова углубилась в чтение сценария.

      – Что сегодня в дневной программе? – спросил он устало.

      Она ответила, не поднимая головы:

      – Пьеса. Начинается через десять минут с переходом на все четыре стены. Мне прислали роль сегодня утром. Я им предложила