Механическая пустошь. Константин Нормаер

штаны я всегда успею, – улыбнулся путник. – А вот от стаканчика местной дряни я бы не отказался…

      – Тогда тебе по адресу, – согласился старикашка. – А если осилишь и второй, подними за упокой души Копчёного Грина. Хороший был капеллан, ничего не скажешь!

      – Чем же ему так не свезло? – поинтересовался странник. – Неужто окончательно припекло? Или просто стебанулся?

      Старик только отмахнулся:

      – Скажешь тоже. За такую смерть – уважают! А наш- то попал как кур в ощип. Забрала его скверна, будь она неладна!

      – Как это? – не понял путник.

      – А вот так! – старик наставительно поднял палец вверх. – Но не волнуйся, мы ее гадину приструнили! Вот так вот взяли, – он сжал свой крохотный кулачок, – и хрясь по горбятине! Впрочем, ты скоро сам все увидишь! Веселье вот-вот начнется!

      Внутри было душно, шумно и сильно воняло кактусовой настойкой – лучшая обстановка, чтобы оставить на дне стакана все накопившиеся за день заботы.

      За столами виднелись уставшие, заросшие щетиной лица. Все здесь было по-особому. Даже ритм и тот выбивался из привычного уклада. Мелкие стопки взлетали вверх, и зал наполнялся гневными голосами пьющих. У них было принято произносить не тосты, а выкрикивать проклятушку. Говорившего поддерживали унылые голоса, а потом наступало молчание. И через некоторое время все повторялось заново.

      После пламенной речи, изрядно фальшивившее пианино прибавило звук, вынуждая двух вялых танцовщиц на сцене двигать своими прелестями немного активнее. Только внимания им никто не уделял. Все были прикованы к центральному столику за которым сегодня разразилась настоящая дуэль. Усач с повязкой на глазу пытался обставить двух неумелых сопляков в прифирочит. И хотя ставки в игре продолжали расти, было понятно, что удача в руках более опытного соперника.

      – Вскрываемся! – наконец рявкнул усач.

      Юнцы переглянулись и дрожащей рукой выложили на стол карты.

      Оскалившись, словно степной койот, одноглазый уже потянулся за скромной кучкой пластин, когда услышал в свой адрес законную претензию.

      – Простите, но, по-моему, эту партия моя… Я выиграл.

      Недоверчиво уставившись на расклад, усач слегка опешил. Неужели один из сопляков умудрился обставить его как последнего простака.

      – А мне плевать! – недолго думая заявил он.

      – Но позвольте, миста, это же стрит-флэшь, – продолжил отстаивать свою победу юноша.

      – Это ты мамке своей расскажешь, когда будешь отпрашиваться погулять в следующий раз.

      – Простите, что?!

      Усач загоготал, а потом вдруг сделался невероятно серьезным.

      – Я говорю: пошел вон, щенок! И дружка своего недоразвитого забери! А то без вас тошно. Эй, Мэг! – перестав обращать внимание на собеседника, он окликнул юркую официантку. – Плесни-ка еще, хорошая моя!

      – Чего тебе, Фил? – мгновенно отреагировала расторопная пышка в заляпанном фартуке.

      – Давай