Мечта должна летать. Наталия Зорра

На первом этаже размещался небольшой холл, гостиная, спальня Келли, кухня и ванная комната. На втором – моя спальня и моя ванная комната, выход на чердак и кладовка.

      Келли весьма продвинутая девушка, любительница шоппинга и парней. Секс для неё, как само собой разумеющееся, приключение или занятие от скуки. Выпить пива или чего-нибудь покрепче, выкурить «косячок» не кажется ей вульгарным или неприличным. В её комнате всегда полный бардак, или как говорит Гейт: «Творческий беспорядок». Комната Келли выглядит так, словно кто-то в ней что-то искал и, при этом, не особо старался это скрыть. Впрочем, она сама всегда здесь что-то ищет.

      Самые аккуратные в этой квартире только три комнаты: моя спальня (она же студия), моя ванная и кухня. Гостиная, всё время полна подвыпивших друзей Келли. Это, в основном парни, непризнанные гении, музыканты, художники и прочие бездельники, напивающиеся каждый день до бесчувствия.

      Мы с Келли сразу договорились, что убирать мусор, рвоту и другие следы пребывания её гостей, Гейт будет сама. Обычно, готовила я, на двоих. Но порция Келли очень быстро исчезала стараниями её друзей. Но это была её проблема. Я никогда не запирала двери, потому что друзьям Гейт было запрещено подниматься на мой этаж. Но однажды один из её приятелей пришёл в мою спальню ночью, когда я спала. Намерения его были отнюдь не двусмысленны. Я закричала. Мой кот, словно почуяв опасность, кинулся на незваного гостя, спасая меня. Парень, ругаясь, выскочил из комнаты, на ходу стараясь отлепить вцепившегося в его спину кота. На шум прибежали остальные. Незадачливого «ухажёра» прогнали из дома. Все удивлялись и хвалили моего котейка, так храбро бросившегося на мою защиту. А Келли потом ещё долго передо мной извинялась.

      – Привет, Путеводная Звезда! – в комнату без стука вошла Келли.

      Она скинула туфли и запрыгнула на мою кровать.

      – Видишь, сняла, – показала она мне свои ноги (я не разрешала залезать на мою кровать в обуви), задрав их вверх, и демонстрируя свои ступни в колготках, с маленькой дырочкой на большом пальце правой ноги. – Вот, чёрт, опять! – выругалась она, увидев выглядывающий ноготок. – Ну, вот так всегда – обязательно, прорву на одном и том же месте!

      – Успокойся, ты не одна такая! – улыбнулась я, вытирая от краски пальцы.

      – Ты – уже нарисовала? – девушка подорвалась с кровати и оттолкнула меня. – Отойди, дай посмотреть!

      На минуту она застыла, рассматривая картину.

      – Картины пишут, а рисуют дети в альбомах, – я собрала кисточки, чтобы их вымыть. – Ну как?

      – Тара, – растягивая моё имя, произнесла Келли. – Это просто…

      Её слова словно застыли в воздухе. Девушка повернулась ко мне:

      – Ты – талант! Талантище! – она взяла картину с подрамника.

      – Осторожно, – воскликнула я. – Краска ещё не высохла!

      – Ой, извини! Ты же знаешь, я аккуратно.

      Келли поставила картину на место и отошла на пару шагов.

      – Это гениально! Ты – гениальный художник, Тара! – она вернулась на кровать и села по-турецки, рассматривая картину. – Как назовёшь?

      – «Свобода».

      Келли резко оглянулась:

      – «Свобода»? Класс! – она запрыгала на заду, сотрясая кровать. – А Помазок знает?

      – Нет. Я ещё «обнажённую натуру» ему не сдала.

      – Чего? Всё никак голого мужика не нарисуешь? Давай, я тебе кого-нибудь из своих приведу? – засмеялась она. – Если надо, могу только самую нужную часть притащить.

      – Нет, твой вибратор мне не нужен, – я отрицательно мотнула головой. – С этим как раз всё в порядке. У меня лицо не получается. «Моя дорогая, – передразнивая преподавателя и подражая его манере говорить, произнесла я. – Глаза – это зеркало души. А лицо человека – это душа картины». Мышцы, динамика, тона, полутона – без проблем. А вот глаза, рот, как неживые – пятно.

      – Так они и есть неживые! Нарисованные, – девушка легла на спину и раскинула руки.

      – Спасибо, утешила.

      Я вышла из комнаты, чтобы сполоснуть кисти и мольберт. Когда вернулась, Келли лежала в прежней позе, только на этот раз, в её руках был телефон, и она что-то печатала.

      – У меня идея, – не отрывая глаз от экрана телефона, сказала Келли.

      – Мне уже страшно.

      – Её надо продать!

      – Кого?

      – Твою картину!

      – Ты что, Келли! Как продать? – испугалась я.

      – Как-как? За деньги! Тебе же нужны деньги!

      – Но, – растерялась я. – Краска еще не…

      – Ничего высохнет через пару дней!

      – Пусть, хоть несколько недель побудет у меня, – я присела на край кровати. – Катрины для художника как дети – с ними очень тяжело расставаться!

      – Детей надо отпускать! – Келли погладила меня по спине. – Тара, ты сама упоминала одного мудреца, который говорил, что детей надо держать в открытых объятьях.

      – Да, но…

      – Ну, не расстраивайся так, –