Белая и пушистая. Марина Серова

расследованиями? – удивление так и сквозило в его голосе, сколь бы ни пытался Навицкий его скрыть.

      – Действительно, – коротко кивнула я.

      – Может быть, кофе? – обратился он тем временем к Ангелине.

      Мне показалось, что Навицкий слегка нервничает.

      – Нет, спасибо, – встала Стрельцова, – я, пожалуй, вас оставлю. Я ведь уже сказала все, что хотела. Вы простите меня, пожалуйста, но я очень устала. Очень надеюсь, что у вас все получится. Татьяна, вы, пожалуйста, звоните мне как можно чаще, хорошо? – попросила она и, слегка усмехнувшись, добавила: – В отличие от Романа, я не столь занятой человек и буду ждать любых новостей.

      Я заверила, что так и поступлю. Ангелина Николаевна вышла, и мы с Навицким остались вдвоем.

      – Она уверена, – Навицкий кивнул на дверь, – что ее дочь убили. Я ее понимаю: это очень тяжело – потерять собственного ребенка, даже если он уже не малыш. У нее, по-моему, больше детей нет, и это еще больше усугубляет ситуацию. А отец, похоже, не сильно переживает. Расстроен, конечно, но больше думает головой. А она – сердцем. Что ж, это естественно для женщины-матери. М-да…

      Он побарабанил пальцами по столу. Я не стала подключать собственные размышления на эту тему и постаралась поскорее перейти к делу.

      – Сергей Юрьевич, а вы сами что думаете по поводу случившегося? – спросила я.

      – Пока нет официального заключения о смерти, и я надеюсь, что это просто случайность, – развел руками Навицкий. – Кошмарная по своим последствиям, но все-таки случайность.

      – Но случайность не могла произойти сама по себе, верно? – посмотрела я на него. – За нее кто-то отвечает?

      Навицкий глубоко вздохнул и закатил глаза.

      – Формально, конечно, ответственность несет клиника, – не очень довольно проговорил он. – Но вы же понимаете, что это вовсе не означает, что она виновата! Я же говорю – скорее всего, это нелепая случайность. Она может случиться в любом месте и в любое время.

      – Случайность или халатность? – сощурилась я, прямо глядя на Навицкого.

      Тот с трудом выдавил из себя любезную улыбку и рассмеялся деланым смехом.

      – Вы непробиваемы, – покачал он головой.

      – Просто я выполняю свою работу, – пожала я плечами. – Мне нужна истина, а не подтасовка фактов.

      – Неужели вы считаете, что мы станем подтасовывать факты? – удивленно воззрился он на меня. – Да боже нас упаси! Если потом это вскроется, репутации клиники будет нанесен еще больший удар, чем от этого… инцидента. Зачем нам обвинения в мошенничестве, подлоге? Я вам признаюсь честно: я не хочу лишиться клиентов. От них зависит мой заработок. Не хочу показаться циничным, но ведь врачи для того и существуют, чтобы лечить больных, верно? Как бы далеко ни шагнула медицина, люди, увы, будут болеть всегда. А мы призваны их лечить.

      И он улыбнулся, теперь уже естественно, вновь возвращаясь в свой обаятельный облик.

      – А смерть студентки разве не нанесет удар вашей репутации? – спросила я. – Разве не может она отпугнуть клиентов? Этого вы не боитесь?

      – Нет, –