Десять дней. Хроника начала войны. Александр Альберт

закурить, но он побоялся на виду зажечь спичку – может кто-то уже держит его на прицеле? Он спустился в траншею, опустился на корточки, чиркнул спичкой, закурил. Глубоко затянулся дымом папиросы, выпустил его изо рта в низ окопа, да еще и разогнал рукой – как в юности, когда начинал баловаться самокрутками, чтобы не увидели родители.

      Старший лейтенант Быстров, он же обер-лейтенант Курт фон Притвиц, шел чуть сзади безоружного солдатика, подгоняя его идти быстрее и одновременно прикидывая, как и где избавиться от него. Он уже всё выяснил – как и где расположена застава, когда и куда уходят пограничники, где располагаются их засады. Нарваться на пограничный наряд ему никак нельзя – это не те караульные с простым, как сапог, сержантом, который ничего у него не потребовал, никаких документов, даже как звать не спросил!

      С пограничниками это не пройдет!

      Курт шёл, чертыхаясь в душе, снова и снова вспоминая перепетии проходящей ночи.

      Четыре года впустую! Два года обучения в сверхсекретном центре подготовки 115-го прусского подразделения военно-морских сил, затем два года специальной академии, где из него, немца, пруссака, сделали русского офицера, научили не только говорить, но и думать по-русски. Шеф, адмирал Канарис, знал свое дело. Обучающиеся были не только полностью изолированы от всего мира, чтобы не было никаких протечек, они жили как бы в русском квартале русского города, их отпускали в увольнение к якобы русским родственникам, где те, несомненно русские, вели разговоры на любые темы, слушали русское радио, читали свежие русские газеты, в которых непрерывно восхвалялся Сталин и его политика. Курсантам было запрещено говорить кому бы то ни было свои настоящие имена и узнавать имена сокурсников. За малейшие нарушения следовало исключение из школы. Куда девались исключенные? Наверное, туда, откуда они не могли ничего рассказать о школе – в могилу. Их, выпускников, к концу обучения осталось чуть больше двух третей.

      И вот эта страшная, нелепая неудача!

      С наступлением темноты 21-го июня они, группа из шести человек, одетых в русскую форму, с русским оружием и документами, погрузились в планер, буксируемый высотным истребителем, и полетели на восток. Поднялись на высоту шесть тысяч метров, дышать пришлось через кислородные маски. Не долетев до границы пятьдесят километров, планер отцепился от самолета – дальше началось беззвучное планирование в сторону русских. Но не прошло и трех минут как пилот планера обернулся к нему:

      – Господин офицер! Мы ослепли!

      Курт вскочил и вс тал за спиной пилота – панель управления была темной! Ни одного прибора! Что делать? Возвращаться? Но войны не начинаются по пять раз в неделю! Курт выглянул в иллюминатор – ни одного ориентира внизу! Курт лихорадочно прикинул – до района Белостока, где находился штаб 10-й армии, и куда он, согласно документам, был якобы командирован, оставалось лететь сорок, с небольшим, минут.

      – Сколько времени в полете?

      Пилот посмотрел на светящийся циферблат наручных часов:

      – Четыре минуты сорок секунд.

      – Наша скорость?

      – Полагаю,