Десять дней. Хроника начала войны. Александр Альберт

ого образца, три патрона к нему, и, во главе своего отделения в составе девяти человек, вооруженных штык-ножами, выступил на охрану недостроенного дота (долговременной огневой точки), расположенного практически на нейтральной полосе, отделяющей СССР от оккупированной немцами Польши.

      10-й отдельный мотомеханизированный инженерный батальон, в составе которого с октября 1939 года служил Михалыч, как называли его между собой подчиненные, был срочно сформирован сразу после освободительного похода в Восточную Польшу и занимался строительством оборонительных сооружений на новой границе. Сержант, по довоенной профессии учитель, удивлялся – оборонительная полоса проходила местами по нейтралке. Мысли на этот счет были разные, в том числе и та, что полоса прекрасно подходит для наступления, для броска на Запад, где в ста километрах лежала занятая немцами Варшава.

      Бойцы, а контингент батальона был в основном крестьянский, знакомый с топором и лопатой, постоянно обращались к своему «комоду» – командиру отделения – с разными вопросами, на некоторые он ответить не мог, а догадки строить боялся. Разговоры велись, в основном, вокруг слухов о войне, но немцы, дозоры которых регулярно появлялись на той стороне речки, вели себя смирно, никакой агрессивности не проявляли.

      Местное население было сильно прорежено органами после установления советской власти и неохотно, с нескрываемой боязнью, вступало в контакты с красноармейцами. Препятствовал этому и язык – своеобразная смесь польского, украинского и белорусского.

      Между тем солнце стояло еще высоко над горизонтом, было жарко, лесная пыль, мягкая и ленивая, садилась на обувь идущих. И, глядя на эту пыль, Михалыч вспомнил свое детство. Боже великий! Какое счастье было бежать по лесной дороге, возвращаясь домой от стада, где ты был подпаском, поднимая босыми ногами ленивую, похожую на воду, пыль, мягкую, бархатную. Тень от заходящего солнца перегоняет тебя, она все дальше и дальше убегает, уродливо изгибаясь в колдобинах, дорожных рытвинах. Ты бежишь домой, где ждут блины с медом на ужин, стакан молока. Потом теплая печка и сон, глубокий, до утра.

      Михалыч с трудом отогнал видение, оглядел бойцов – непорядок! Расстегнули пуговицы, некоторые сняли ремни и повесили их на шею, но, размягченный воспоминанием, не стал делать замечание – часть не строевая.

      На подходе к объекту, находившемуся в стадии завершения, увидели бойцов второго отделения во главе с сержантом Володиным, которым не терпелось побыстрее сдать смену, поужинать, и, с темнотой, посмотреть на спортплощадке кинофильм «Веселые ребята», о котором, захлебываясь от восторга, говорили видевшие его еще на гражданке.

      Поздоровавшись с бойцами, Михалыч с отделенным пошли обходить стройку. Миша Володин, молодой парень из Подмосковья, невысокий, крепко сбитый, весь как бы округлый, перед войной окончил строительный техникум и поэтому здесь являлся негласным прорабом. Гласный прораб – старший лейтенант Куцых, на стройке появлялся редко, переложив ответственность на Володина.

      Слушая вполуха Мишу, сыпавшего строительными терминами, часть которых Михалыч не понимал, он внезапно перебил его на полуслове:

      – Ты скажи главное – когда стройка закончится? Когда мы военным её передадим?

      – Не раньше чем через месяц, думаю. Если рабсилы не подбросят.

      И вдруг остановился:

      – А знаешь, Михалыч, странно – сегодня на той стороне ни одного патруля не было, будто всё вымерло. Никогда такого не было!

      Сердце у Михалыча ёкнуло, сразу стало не по себе: «Господи, пронеси!» – подумал он, но Володину ничего не сказал.

      – Дальше не пойдем, верю я тебе.

      Они вернулись к гомонящим между собой бойцам, Володин скомандовал привычное: «В шеренгу по два становись! Направо! Шагом марш!» и повел отделение в сторону заставы.

      Михалыч построил своих, разделил девятерых человек на три смены по четыре часа и присел на доски, заготовленные для обшивки внутренних помещений дота. Закурил. Тут же задымили и оставшиеся, рассевшись рядом. Молчали, думая о своем.

      – Товарищ сержант, а правда что война будет? – это Ваня Липатов, паренек из-под Курска, нарушил тишину, повернувшись к командиру с надеждой услышать истину в последней инстанции.

      Михалыч не торопился отвечать. Несмотря на пакт о ненападении, на приграничную тишину, тревога витала в воздухе.

      – Да не должно быть войны, мы же с немцами друзья теперь, – усмехнулся он, подумав про себя, что не могут быть друзьями Сталин и Гитлер. Больно много нахапал Адольф в Европе, теперь ему нужно жизненное пространство на Востоке. Но думал сержант не о нападении Гитлера, а о нашем нападении на него. Даже этот дот на нейтралке говорил о подготовке удара стоявшими за спиной силами в виде 10-й армии. Неделю назад он ездил в Белосток за материалами и из окна полуторки видел и танки, стоявшие на опушках, и свежевырытые окопы.

      В самом городе сновали военные, он заморился отдавать честь. Нет, война не начнется, пока мы не подготовимся, пока не достроим все. Володин сказал – месяц? Ну, может и не месяц, а недели три в запасе еще есть.

      – Война,